Не оставляй меня, Малыш!
Шрифт:
Этого не может быть. Они должны увидеться, чего бы это ни стоило, и тогда он сумеет уговорить ее не ехать, остаться.
Алексей зашагал к автобусной остановке.
Номер Настиного дома и подъезд он помнил хорошо, а квартиру отыскать не проблема: поспрашивает бабушек во дворе, те должны знать всех жильцов наперечет.
Алексей решил идти до конца: если не удастся встретить Настю на улице, он поднимется к ней домой, и никто не сможет помешать им поговорить, разобраться в своих отношениях, поставить все точки
Его охватило лихорадочное нетерпение. Ему казалось, что автобус движется слишком медленно и драгоценное время уходит впустую. Он едва дождался, пока за окнами возник знакомый пейзаж, почти бегом достиг кирпичной четырнадцати-этажки, желтеющей между остальными постройками.
Часы показывали половину седьмого. Алексей уселся на лавочку возле подъезда, твердо пообещав себе ровно в семь встать и отправиться на поиски Настиной квартиры.
Быстро темнело. Мимо с криками проносилась детвора.
Из подъезда, тяжело ступая, вышла пожилая женщина в темном стеганом пальто. Глянула на Алексея с подозрением, вынула из сумки газету и, подстелив, опустилась на скамейку.
— Шумят, — она кивнула на ребятню, играющую в догонялки, — каникулы у них. Последние денечки. — Ей явно было скучно и хотелось поболтать.
Алексей неопределенно кивнул, раздумывая, стоит ли спросить тетку о том, где живут Романовы.
— Зима нынче затянулась, — посетовала пожилая и сладко, широко зевнула, — снег всё не стает до конца. Вы давно тут сидите?
— Недавно.
— Жаль. Мироновну не видали? Подружка это моя, всегда вечерком здесь собираемся, балакаем о том о сем.
— Нет, не видал.
— А сам-то откуда? — Тетка посмотрела на Алексея с любопытством. — Что-то лицо незнакомое.
— Нездешний я, мать, — уклончиво ответил Алексей.
— Девушку ожидаешь? — Женщина понимающе улыбнулась. — Не Верку Савельеву из сто седьмой?
— Нет, не ее.
— А зря. Верка — девка нормальная, а личная жизнь никак не складывается. Вот бы ей кавалера вроде тебя.
— Зоя Пантелеевна! — донеслось сбоку, от тротуара. Голос был тоненький и бойкий. Алексей обернулся и увидел крошечную старушонку в платочке, из-под которого задорно сверкали глазки-буравчики.
— Клава, ты! — Пожилая радостно всплеснула руками и стала неловко подыматься. — Вот она, моя дорогая, Клавдия Мироновна. Где ж ты гуляешь-пропадаешь’
— За молоком ходила, — доложила старушонка. — Молоко по талонам давали в гастрономе.
— Это какие ж талоны? — заинтересовалась пожилая.
— Обыкновенные. В собесе выдали по малой обеспеченности. Тебе, кстати, тоже полагаются.
— Что ж ты молчала, подлая твоя душа! — рассердилась пожилая. — Теперь уж завтра пойду, сегодня-то поздно, чай.
—
— Да разве что кофейку, — пожилая снова зевнула, — я вообще-то только вышла.
— Холодно, — старушонка в платочке поежилась, — и сериал сейчас начнется. Новый какой-то, Маруся говорила, интересный, аж жуть.
— Ну пошли, пошли, — согласилась пожилая и, сложив газету, спрятала ее обратно в авоську. Затем, с трудом волоча отекшие, тумбообразные ноги, подошла к старушонке, взяла ее под руку, и они скрылись в темноте.
Алексей остался один. Он на чем свет ругал себя за то, что так и не спросил Настину квартиру. Язык как будто к небу прилип — ни слова, ни полслова невозможно было произнести, прямо онемение какое-то, да и только.
Алексей хотел подняться со скамейки, чтобы начать наконец действовать, и в это время послышался приглушенный шум двигателя. К бровке плавно подкатил бежевый «Рено». Из салона вылез высокий черноволосый мужчина, заботливо оглядел автомобиль, включил сигнализацию. Затем уверенным пружинистым шагом прошел мимо Алексея к подъезду, достал из кармана ключ.
Внезапно его рука опустилась, он развернулся, медленно ступая, приблизился к лавочке.
— Это ты? — В его голосе звучала плохо скрытая ненависть. — Зачем ты здесь?
Алексей смотрел на черноволосого исподлобья. Вот, значит, он какой, Настин муж. Красавец. И кажется, действительно в курсе всего, иначе не смог бы столь безошибочно определить, кто перед ним.
— Мне надо ее увидеть, — негромко, но уверено произнес Алексей.
— Зачем?
— Хочу поговорить.
— Не о чем говорить. Всё кончено, оставь ее в покое, а то пожалеешь.
— Ну зачем так? — Алексей усмехнулся. — Она же человек, у нее есть право выбора.
— Она уже выбрала, — Сергей полез во внутренний карман куртки, — вот, любуйся.
На его ладони лежал миниатюрный сотовый телефон, тот самый Настин «Сименс», с которого она много раз звонила домой, находясь вместе с Алексеем.
— Она сама отдала его мне, сама, понимаешь? — Сергей слегка повысил голос. — Догадываешься почему? Чтобы никогда больше не общаться с тобой.
Алексей тупо глядел на мобильник, серебристо поблескивающий в свете фонаря.
— Всё равно, — упрямо проговорил он, — я должен ей сказать. Передайте, пусть спустится вниз. На минуту.
— Ты едва не убил её, — сказал Сергей, пряча аппарат, — о чём вообще может идти речь?
— Я не хотел.
— Слушай, я дам тебе один телефон. Позвонишь, скажешь, что от меня. Тебе назначат лечение, хорошее лечение, абсолютно бесплатно. Бросишь пить, я тебе гарантирую. Только отвали, бога ради, сделай милость, исчезни к чертовой бабушке. Писать номер?
— Потом. Всё потом. После того, как я поговорю с Настей.