Не оставляй меня одну

Солнечная Зоя

— Э… — он что, собирается устроить здесь драку? — Михаил, не надо. Не провоцируй его!

Влад пристально смотрел на него. Огонь камина отражался в его глазах и отплясывал там танец адского пламени. Долго молчал, затем произнес:

— Тебе не под силу меня убить, так что не провоцируй, потому что у тебя получится. И в отличие от битвы с Вероникой, с тобой я не остановлюсь, когда будет шанс нанести смертельный удар.

— Не смей! — я зашипела, вцепившись в ворот рубашки Михаила, и встряхнула его, чтобы заставить обратить на себя внимание. — Не смей устраивать тут. Не сейчас. Ты верно сказал: уже поздно. Все так, как есть. Хочешь сделать это ради меня? Так я сама скажу тебе,

что для этого лучше сделать. Просто будь со мной рядом, вот и все.

Михаил долго пристально смотрел мне в глаза, а затем все-таки отвел взгляд и опустил голову, вздохнул.

— Хорошо, как скажешь.

— Мне надо подумать, так что отнеси меня в мою комнату, заодно я покажу тебе твою.

В этой просьбе ничего странного не было, Михаил прекрасно знал, что я люблю, когда меня носят на руках. Брат тоже знал, но для него это было сложно, как будто каждый раз, когда он поднимал меня на руки, это было какое-то признание, крайне важное и потому так сложно ему дающееся. Я не обижалась: у каждого из нас есть то, что нам сложно делать, даже если всем остальным эти вещи кажутся очень простыми.

— Вероника…

Что это я слышу в голосе моего бога? Неужели упрек? Где я? Ничего не вижу. Ну конечно, я же сплю.

— Ты не убила его.

— Но и он меня не убил. Ничья, Кайрадж.

— Невозможно. Либо победа, либо проигрыш.

— Это может там у вас, у богов, невозможно. А у нас все возможно. И пример ты видишь перед глазами. Победили мы с тобой или проиграли? А я тебе скажу: ни то ни другое. Мой брат любит говорить, что всегда есть третий путь.

— Не победа, значит проигрыш — для обоих. Плохо. Я мог прогнать Гхаттота. Ты не справилась. Я недоволен.

— Кайрадж, я не могу убить брата, — откровенно призналась я. — Да и никто не сможет, силенок не хватит. Но я придумаю что-нибудь.

— Ты — мое эхо. Друг. У тебя неделя. Потом Гхаттот начнет укрепляться. Будет сложнее.

Снова он стал вмещать в малое количество слов много смысла. Голова у меня, как раньше, не заболела, однако я терялась в оттенках смыслов его слов. Например, я только сейчас поняла, что друг в его случае имеет странное значение. Как будто в его лексиконе такого слова попросту нет, и он взял наиболее близкое по значению к тому, что пытался сказать. Крупное вложение — вот что значило его друг. Я — его эхо, его вложение сил, единственная в своем роде и его самая крупная ставка. Чистая логика и расчет. А дружбы или любви для него не существует.

— Убей эхо Гхаттота. Не можешь — разорви связь иным образом.

О, а это уже интересно.

— А такие способы есть?

— В каждом мире свои правила. Да или нет. Не думал. Убить проще. Правильнее.

Итак, он не знает. Следует по пути наименьшего сопротивления: проще значит правильнее. Не согласна, но в одном он прав: надо подумать. Ведь даже он не отрицает возможности оторвать Гхаттота от этого мира, не убивая его эхо.

— Желаешь, чтобы твой брат жил?

— Конечно. Ты ведь обещал мне его жизнь, помнишь? Не смей его убивать.

— Помню. Иди к нему. Смерть рядом.

О чем это он?! С этой мыслью я подскочила на кровати, моментально проснувшись. Дома я спала без одежды, поэтому сейчас выскочила из комнаты, прямо на ходу натягивая на себя развевающийся от скорости халат. Брат должен был спать у себя в комнате, и я ворвалась именно туда, с грохотом распахнув дверь:

— Влад!

Вместе с краями моего халата, взметнувшимися от быстрого бега, в комнату ворвался свет из коридора, и то, что я увидела, на мгновение ввергло меня в ступор. Нож, удерживаемый Михаилом, уже опускался на шею спящего брата. Спасти его можно

было только остановив время, ведь у меня было не больше секунды, и я перешла в измерение Кайраджа, мир вокруг померк.

Ругаясь сквозь зубы, я решительным шагом направилась туда, где стоял Михаил. Вот же призрачный засранец. Дорвался до возможности убить Влада — и сразу попытался это сделать. А ведь раньше, в его нормальной первой жизни, он так и не решился на это. Да уж, стал другим человеком, тоже мне, черт его знает, чего от него еще ждать. Да и братец хорош! Расслабился. Подставился. Оба бараны!

Я схватила книгу с комода и подставила ее в нужное место под клинок. Мир обрел прежние краски, и все стало происходить одновременно. Нож, скрежетнув по книге, по инерции соскользнул и порезал мне палец. Книга, получив толчок от ножа, ударила Влада по щеке. Он к этому моменту уже почти проснулся и поэтому сразу скатился к противоположной от нас с Михаилом стороне кровати. Я схватилась за кровоточащую руку и уже открыла было рот, чтобы отчитать бывшего призрака, но он и звука не дал произнести. С его легкой подачи, причем без всякого видимого движения рук с его стороны, меня отшвырнуло в сторону открытой двери и вынесло в коридор, где меня уже догнало его предупреждение:

— Не лезь!

Дверь захлопнулась вместе с этими словами, словно восклицательный знак в конце предложения. Ну уж нет, они там что, охренели оба?! Впрочем, разбудив брата, я дала ему шанс выжить, вот только случится это теперь ценой жизни Михаила, а мне они нужны живые оба. Я рванулась к двери и ударила по ней ладонью, выпуская мощный разряд молний. Дерево не ожидало такой наглости и разлетелось в щепки. Нет двери — нет проблемы. Внутри стояла кромешная тьма — мгла Влада, и судя по звукам, раздававшимся в самых разных частях комнаты, они упражнялись во взаимном мерцании. Влад обладал этой способностью в своей тьме, а Михаил и так это умел. Очень специфичные догонялки, смешанные с прятками, в игре, где ставка — жизнь. Стоит остановиться Михаилу, и Влад поймает его душу в тиски своей тьмы, ухватится, и тогда тот уже не сможет сопротивляться. Стоит остановиться Владу — Михаил нанесет удар, причем в отличие от меня, слепой в этой тьме, призрак, похоже, чуял, где кто находится

— А ну прекратить немедленно! — рявкнула я, глядя на клубы темноты.

Я не рисковала рассеивать тьму своими молниями, это сделало бы Влада уязвимым и дало Михаилу преимущество, а в том, что я его сейчас остановлю, я уверена не была. Если я войду, меня они не тронут, в этом я была уверена, но что я буду там делать? Они мерцают, как сумасшедшие. За меня все решил Михаил. Я услышала звон разбитого окна и грохот выломанной оконной рамы. Похоже, он решил вырваться из опасной для него тьмы, при этом не посмел выскользнуть через дверь, чтобы Влад меня случайно не задел, пытаясь его убить. А может просто чтобы не выглядело, будто он прячется за мою спину.

— Прекратите рушить мой дом! — вне себя заорала я.

Вот теперь я действительно разозлилась, и решительно шагнула в темноту. Расположение мебели в комнате брата я помнила, и потому прямиком направилась к разбитому окну, тем более, направление указывал еще и ворвавшийся внутрь ветер сквозняка, мчащегося из окна в лишенный двери проем.

Я успела сделать всего пару шагов, как меня обняла рука брата, а сам он прижался к моей спине.

— Стой…

Его загробный шепот, которым он всегда говорил, находясь в своей мгле, вызвал у меня россыпь мурашек. Всегда в таких случаях хотелось поежиться. Его горячее дыхание скользило по шее, и шепот эхом доносился отовсюду, причем судя по дыханию, которое не сбивалось, он в самом деле не произносил этого вслух.