(Не) отец моего малыша

Дана Стар

Артём. Это был ОН!

И он, в настоящий момент, беззаботно играл в волейбол с полуголыми грудастыми девицами, напоминающими неудачные клоны Памелы Андерсон. Эти блондинистые дуры вешались на него в порядке очереди, всякий раз, когда Артём забивал поинт. И они... его целовали.

Меня затошнило. Коленки задрожали, стало нечем дышать. А в груди вдруг, напротив, стало так больно, так горячо! Будто сердце вспыхнуло огнем. И горело. Разгоняя по венам кипящую лаву.

Память частично вернулась. Будто меня треснули кувалдой по голове.

Артём ведь целовал

их прямо на моих глазах. Целовал так гадко, с языком, сминая их пухлые груди, шлёпая по огромным, накаченным попам.

Я словно язык проглотила. Вот-вот и рухну в песок, разлетевшись пеплом по ветру.

Ну почему! Почему же мне так горько… Он ведь никто мне. Никто!

Знаем друг друга всего лишь пару часов. Наверно, потому что просто идиотка, которая влюбилась с первого взгляда в сущего монстра, спрятанного в теле обворожительного мачо, питающегося нежной, нетронутой плотью глупеньких девственниц.

Артём меня не замечал. Увлечённый групповой оргией, прямо на пляже, подонок продолжал сосаться с блондинистыми лахудрами в откровенных стрингах, пока кто-то из его дружков-качков не присвистнул, тем самым давая понять парню, о явлении незванной гостьи. Помимо девушек в бикини, на площадке находились ещё и мужчины. Вероятно, друзья Артёма.

Резко обернувшись, Артём грубо оттолкнул от себя губастую сосалку и быстрым шагом двинулся в мою сторону, словно бешеный бык, который увидел красную тряпку.

— Слушай, только не надо истерик… — оскалился, сжимая кулаки.

Я ведь ещё даже ничего не сказала.

Просто молчала. А он уже принялся хамить, будто мысли прочитал, будто знал заранее, зачем я его искала.

— Мне было приятно, тебе тоже. Доставили друг другу удовольствие. И всё. Аривидерчи. Разошлись, разбежались. Как в море корабли.

Ничего личного, детка. Просто секс. Без обязательств.

— Но я… Ты…

— Замолкни, я сказал! — заорал, отчего я, испугавшись, вздрогнула, попятилась назад и, зацепившись пяткой за сук в песке, упала спиной назад.

Выдохнув, Артём нервно поправил влажные от пота волосы, посмотрел куда-то вдаль моря, прошептав чуть сбавив тон. — Скажи спасибо, что это был я. А не какой-нибудь дегенерат-уёб*к который сдал бы тебя на органы или толкнул в рабство. В следующий раз будешь умнее. Разве мамочка не учила тебя, что нельзя лакать всякую дрянь из рук незнакомцев?

О чём он? О чём треплется этот козёл?!

Поверить не могу.

Ну как он может? Ну за что он так со мной поступает?

Пятизвёздочный отель. Кто бы мог подумать… Какое рабство?! Какое насилие!

Я думала… Даже предположить не могла, что окажусь в опасности.

— Эй, малыш, ну ты чего там застрял? Идёшь играть? — одна фифа, из сиськастых Андерсон, игриво захлопала в ладоши, недовольно надув губки.

— Просто запомни этот урок жизни. Уходи. Не раздражай меня. Просто исчезни, ладно? Иначе я сам заставлю тебя это сделать. Силой.

Потрясение. Двойная порция шока. В глазах сгустилась тьма.

Я

просто молчала, сидя на песке, словно жалкая, раздавленная тяжёлым сапогом лягушка, сгребая руками песок, сжимая ладони в кулаки. И рыдала. В уме. Корчась от душевных мук.

ГЛАВА 21.

Два беззвучных шага, он дышит мне в макушку. Я плыву от жара его тела и его невероятного запаха. Голова кружится до жуткой тошноты в горле. Я крепче хватаюсь за поручень, чтобы не упасть вниз головой с высоты птичьего полёта и одновременно прикусываю кончик языка, пытаюсь сдержать отчаянные вопли горя, что так неумолимо распирают трахею.

— Как ты? — сипло шепчет на ухо, едва касается волос губами.

Его руки падают на мои бёдра. Сжимает их сильно и властно, так, что кажется блузка трещит по швам. Держит меня крепко, как будто я его законная вещь. А он — мой собственник. Навсегда. До гроба. До самого последнего удара пульса. Отчего, я буквально растекаюсь в его руках грязной лужицей, от власти этих обжигающих, выкручивающих изнанкой наружу прикосновений. — Давно не виделись, детка. Это ведь правда ты? Цветочек.

Нет! Нет! Неееет!

Уходи. Проваливай! Ты просто мираж. Просто иллюзия.

Не хочу тебя видеть. Только начала забывать. И вот опять…

Опять эта страшная боль. Опять эти разрывающие грудь муки.

Несправедливо. Немилосердно. Бесчеловечно.

Судьба! Просто скажи… за чтоооо?

— Ты так изменилась… — Сильные ладони миллионера заскользили вниз по бёдрам, а его пальцы почти ухватились за край юбки. В тот клятый миг я начала проваливаться в забвение, но внезапно выросший бугор, твёрдый такой и до ужаса горячий, ужалил меня в ягодицы, в то время как обжигающее дыхание продолжало вплетаться в локоны. — С ума сойти. Похорошела до жути, Лилия. Сначала, я тебя не узнал. Лишь по твоим красивым, редким глазам.

Не проронив и слова в ответ, я вырываюсь из его собственнической хватки, толкаю мерзавца в грудь локтём и со всех ног мчусь к двери, ведущей на лестницу, страшась обернуться, страшась столкнуться лицом к лицу с бездной его опасных волчьих омутов. Но больше всего на свете я боюсь, что он увидит мои слёзы. Пусть выродок думает, что я ни капли не горевала. Что я отрывалась на полную катушку и радовалась новой жизни, навсегда избавившись от власти и зависимости проклятого чудовища, когда он решил выбросить меня на помойку как надоевшую вещь, от которой утомился несколько лет назад.

Хорошо, что Кирилл не бросился за мной следом, дал мне уйти. Видимо, сам не мог смириться с тем, кого увидел в своём личном царстве тьмы.

Неужели, поганец правда не знал, что меня повысили?

***

С этого момента, я избегала Большакова, как могла. Уходила от малейших столкновений, лишний раз не высовывалась из своего кабинета, искала другие способы, с целью пройти в то или иное место, оставаясь невидимкой, если он вдруг оказывался на моем пути и всерьёз задумалась об… увольнении.