Не откажусь от нас
Шрифт:
— Ребят, у меня появилась песня, — вижу, как лицо Серёжи загорается. — И она про вас.
Я впервые сама полностью написала музыку к своему тексту. Песня, действительно, была о них. О нашей дружбе, о нашей со Стасом любви, о том, что потерять всё это просто так было бы глупо. Ребята слушают молча, а у меня щемит сердце от любви к ним. Мы не можем все это потерять. Теперь я знаю точно. И
Свадебное путешествие приходится перенести, потому что у нас практика. Да и мне летать не советуют, хоть беременность и протекала хорошо. Мама Стаса всячески пыталась загладить вину. Егор нашёл лучших врачей и повёз Катю на операцию. Берд сопротивлялась, но там подключились и мы, и даже родители Егора. Саша с Никой назначили дату свадьбы, а Алла упорно готовилась
Сейчас же мы много зависали на студии, а Стас у отца. Мы выпустили песню, которую я спела на свадьбе, вновь покоряя чарты и набирая популярность. Также мы записали песню с Васей, а потом выступили на его концерте. Серёжа хотел, чтобы это была именно я. Как он всегда объяснял, Аллу он любит, но для работы ему нужна я. Оно и понятно. Раньше они с Аллой то ругались, то расходились, и всё это отражалось на группе. Нам в этом плане было проще. Что бы ни происходило, на работе это никак не отражалось. Песня и клип набрала ни один миллион просмотров, а выступление на концерте перед почти восемьюдесятью тысячами человек — это просто то, что я не смогу описать. Это нужно почувствовать. Все эти люди, которые подпевают песням и верят в твоё творчество, которое спасает ни один миллион душ — это что-то очень важное для меня. Мы и сами когда-то спаслись в музыке, а теперь помогаем и остальным. Таким же обычным людям, которые ошибаются, расстаются, находят друг друга, а потом теряют, разочаровываются, снова очаровываются, ищут свои дороги и пути, любят, радуются, плачут, смеются, но самое главное — живут. Я проживала каждую эмоцию на сцене, понимая, как же я люблю всё это. Группу, музыку, тексты, сцену, аудиторию и весь свой путь.
Именно поэтому, когда наступил день прощания с группой, и мы давали последний концерт в таком составе уже в сентябре, мне было безумно паршиво. Да, мы и так затянули с этим, живот я уже прятала, как могла. Он хоть и был небольшим, но для толпы фанатов нет ничего невозможного, как мы знаем. Хорошо хоть ноги не поправились, и я могла надеть короткую юбку, а то совсем не мой стиль бы выходил.
Мы отрывались, как могли, и на какое-то мгновение, я даже забыла, что это в последний раз. С Серёжей отыгрывали, как всегда. Стас хоть и бубнил, что на шестом месяце не стоит так скакать, а уж тем более душить меня и танцевать полуразвратные танцы, но видел, как я переживала, и сразу замолкал.
Когда у нас осталась одна песня, самая популярная, которая дала нам старт, которую я написала в тот день, когда спасала Серёжу из клуба, а спасать пришлось меня, которая была о расставании и прощании, Серёжа сначала дал мне слово. Я хотела сказать, но боялась, что не смогу, а Логинов сразу сказал, что не сможет.
— Уважаемая наша аудитория! — начал он, пытаясь отдышаться. Курить меньше надо. — Мы вас очень любим, вы — наши люди, которые верят в нас, благодаря которым у нас есть наша музыка. И, конечно, мы не можем вас обманывать. Сейчас я дам слово Соне, — пока он говорит, у меня уже слёзы стоят в глазах, и я начинаю качать головой в знак отрицания. — Да, Соф, придётся, малышка.
Он подходит ко мне для придания уверенности.
— Ты — боец, помнишь?
Я киваю и начинаю. Конечно, я не писала себе текст на листочке, но я столько раз представляла это в голове, обливаясь слезами ночью. Люди смотрят непонимающе, не зная, чего ожидать.
— Если группа закрывается, я заплачу, — кричит какая-то девочка из толпы, на что мы смеёмся.
— Только не говорите, что вы расстались, я не переживу, — кричит кто-то ещё.
— Как сложно-то, — вытираю слёзы, стараясь не смыть чёрную подводку. — Ой, ну всё. Да, мы вас очень любим. Когда-то мы с Серёжей встретили друг друга в очень сложные периоды жизни. Много чего было,
— Вы лучшие, — снова кто-то кричит из толпы, а мы смеёмся.
— Но иногда приходит время прощаться. И я пока ещё не о нашей песни, — смеюсь я. От исповеди становится легче. — И моё пришло сейчас.
Толпа начинает возмущаться и свистеть, что-то кричать.
— Тише-тише, ребята. Группа остаётся жить, у неё будет новая, всем знакомая старая солистка, Алла, выйди, пожалуйста.
Кто-то радуется, но большая часть не понимает происходящего.
— Я очень прошу вас любить и обожать, ни в коем случае не обижать. Я продолжу работать с группой, писать песни и музыку, возможно, мы даже на сцене увидимся, но я — больше не главная солистка, — Серёжа обнимает нас с Аллой обеих. — Как я уже сказала, иногда в жизни бывают моменты, когда приходится прощаться. Я… я не хотела бы, но в жизни бывают разные обстоятельства. Я безумно рада, что это время прошло с вами. Я безумно благодарна вам, ребята, за эти годы. Не знаю, где бы я была без вас. И тебе, Серёжа, отдельное спасибо. Мы оба знаем через что прошли. И сейчас, без прикрас, моё сердце разрывается на тысячу осколков, — а вот сейчас сдержать себя уже не получается, но сквозь слёзы я смеюсь. — Но надеюсь, что это хотя бы поможет написать кучу красивых песен для "Лого".
Я вижу, как плачут некоторые фанаты в толпе. Конечно, мы понимали, что мой уход так или иначе скажется на группе.
Больше я говорить ничего не могу, поэтому инициативу в свои руки берёт Серёжа:
— Что ж, давайте мы проводим Аллу громкими аплодисментами, — Логинов проводит её за кулисы, где сидят все ребята, и возвращается ко мне, обнимая. — Нам всем очень трудно отпускать тебя, но, ты правильно подметила, что бывают разные обстоятельства. Я тебя безумно люблю, ты это знаешь. Парни тоже тебя любят. И наша аудитория, — толпа взрывается кучей аплодисментов, криков и свистов. — Ты знаешь, я уже говорил, я тебя никуда не отпущу. Ты навсегда останешься частью группы и будешь жить в наших песнях. Я не знаю, где бы я был без тебя, и я не знаю, где была бы группа без тебя. Правда, ребят, только благодаря Соне мы сегодня все здесь собрались. Утри сопли, и рванём.
На речи Серёжки я смеялась и плакала. Парни начинают играть, и я пытаюсь взять себя в руки. В первую очередь сейчас я — артист, а уже потом истеричка беременная. Но выходит паршиво. Пока Серёжа поёт свой куплет, я окидываю взглядом парней. Они смотрят на меня с таким сожалением, что у меня щемит сердце. Припев мы с Серёжей поём вместе, отыгрывая. А на моём куплете я пою пару строчек, а потом слёзы снова текут из глаз, но я упорно продолжаю тянуть ноты. После припева, Серёжа держит меня за руку, говоря только мне:
— Мы всегда будем рядом, слышишь? Ты навсегда один из самых близких мне людей. Я никогда не откажусь от тебя, несмотря ни на что, поняла? Это не конец, это просто начало нового этапа. Не менее интересного и важного, Соф, — я смеюсь сквозь слёзы, кивая. Где-то на заднем фоне парни поют партию Серёжи, пока он болтает со мной. — А сейчас давай взорвём.
Он помогает. Как всегда. Мы поём, как всегда на разрыв. Я даже танцую, подходя к ребятам из группы.
— Мы вас любим, до новых встреч, — говорит Серёжа, и мы уходим за кулисы, где я даю волю слезам. Ребята успокаивают меня все, а мне и смешно от самой себя, и грустно.
— Истеричка, — тихо говорит Серёжа, после чего мы я ещё сильнее начинаю смеяться.
— Ненавижу тебя, — толкаю его, стоя в объятьях Стаса.
— Ты через неделю после пошлёшь нас, потому что кто-то будет постоянно рыдать и орать, — смеётся Серёга.
— Да, и это будем мы со Стасом, — ржу я.
Мы едем отметить это дело, где под гитару поём наши и не наши песни. Заливаем в сеть, где фанаты уже устроили бунт, обсуждения, приписали и болезнь, и беременность, и разрыв. И были в чем-то правы.