Не отпускай меня

Лондон Кейт

Джессика решительно отрезала, при каждом слове тыча в его голую грудь пальцем:

— Оставьте Виллоу в покое — вот как.

Алекси не упускал ничего. Ни того, как ее рука потянулась было к его плечу, ни того, как эта рука едва заметно дрожала.

Чтобы не забыться и не распустить собственные руки, Алекси отошел от нее и присел перед печкой. Аккуратно сгреб уголья в кучку и подложил топлива — хватит до рассвета. Надо находить себе занятие, уж очень хочется овладеть этой женщиной.

— На сегодня достаточно, —

объявил он, замечая, что говорит охрипшим голосом и с акцентом. — Пожалуйста, устраивайтесь, как вам удобно. Можете, конечно, уйти, но я бы этого не советовал. Скоро уже утро. Завтра я поговорю с Виллоу и тогда сообщу вам, что решил.

Джессика смотрела, как он зевает и тянет руку к застежке штанов.

— Можете отвернуться или смотреть — как хотите.

Она быстро отвернулась, вся вспыхнув. Она никогда не краснела, и однако этот Алекси вызвал в ней…

— Я ухожу.

Ее спина ощутила легкое давление его тела, затем его щека оказалась в непосредственной близости с ее щекой. Он отодвинул ее волосы в сторону и шепнул в самое ухо:

— В таком случае мне придется тащиться за вами по холоду, обеспечивая вашу безопасность. Здесь безопасность обеспечена, к тому же тепло… Вы дрожите. Что заставляет вас нервничать? Мое недвусмысленное возбуждение?

— Не знаю, в чем дело, но вам нравится меня дергать.

— Конечно. Так приятно на вас смотреть в это время. Заводитесь с полоборота.

Он хмыкнул ей в щеку.

— У вас горячая кожа. По-моему, вы покраснели. Мне нравится, что вы так реагируете на меня. Это правда, что женщины видят во мне сексуальный магнит?

В жизни ее так не дразнили. И Алекси Степанов проявил себя поистине немилосердным.

Минутой позже он сказал:

— Штаны я снял и уже лежу. Можете повернуться.

Обратно к гостинице идти с полмили, а до магазина и квартиры Виллоу еще дальше. И как она объяснит ей эту свою прогулку в три пополуночи?

Громко вздохнув, Джессика подтащила тяжелое кресло поближе к печке и устроилась в нем, завернувшись в мягкое покрывало.

Конечно, он властный. Любит ставить свои условия. Когда-то в прошлом ему сильно досталось. С тех пор, стоит заикнуться про его бывшую невесту, как это страшно задевает его гордость. Склонен защищать других? Даже слишком. Как он отобрал у нее сотовый, чтобы шугнуть Ховарда… Женщине, ценящей свою независимость, это ни к чему.

И любит дразнить. Прицепился к тому, как она отреагировала на него — а кто бы не отреагировал? Атлетический мужчина и грациозен, как животное. Джессика завернулась плотнее в мягкое вязаное покрывало и предалась размышлениям.

— Тепло человеческого тела, — пробормотала она. Алекси не хватает именно этого.

Но вот она глядит на него, и ее тело впитывает только тепло, исходящее от огня в печи. Значит,

ты решил, что я буду играть по-твоему. Напрасно.

Она откинула покрывало и, подойдя к Алекси, ткнула его в плечо пальцем. Он заворчал и получил еще тычок.

— Эй, проснись. Я еще не кончила.

— Хочу спать, — сонно пробормотал Алекси. — Отстаньте.

— Проснись или…

Он резко повернулся и поймал ее за запястье.

— Вы можете спать хоть весь день. У меня же работа. Не советую раздражать меня и дальше, если вы хотите, чтобы я помог вашей подруге.

— Я уже сказала, что заплачу.

— Ко всему в жизни прилагается счет? Любая проблема решается деньгами?

— Деньги не мешают.

— Ну да, — проговорил он, поворачивая ее руку, чтобы взглянуть на тяжелые кольца. — Все имеет свою цену, не так ли?

Горечь в его тоне резанула по сердцу. Он думает, что я продала себя, когда выходила замуж…

Алекси потянул, и она очутилась на кровати. Она попыталась вырваться, но он уже был над ней, опираясь на локти.

— Вы уже вымотались и все-таки жмете, чтобы получить свое. Я не люблю, чтобы на меня давили — особенно если этим занимается дама, привыкшая, чтобы все было по ее хотению, и достаточно для этого богатая. Идите спать.

Его разозленное лицо нависало над ней совсем близко. Ее ладони лежали на его открытой груди, и ощущение тепла сильных мышц, твердеющих под пальцами, было нестерпимо. Она дрожала, не в силах пошевелиться. Как и тогда, когда он завернул ее в свое пальто, Алекси сделал это очень резко, оживив в ней картину того, как другой мужчина, когда-то давно, удерживал ее против воли и делал ей больно. Она с силой нажала на его грудь, пытаясь оттолкнуть.

— Уйди… слезь… с меня, — потребовала она.

Нечленораздельно что-то прорычав, он отвернулся, откинув на нее покрывало. Джессика сдернула покрывало с кровати, скомкала его и, отнеся к своему креслу, устроилась уже под двумя покрывалами. Затем покосилась на подушку под головой Алекси и вылезла из кресла в очередной раз.

Подойдя к кровати, она обеими руками потянула подушку на себя.

Алекси, чертыхнувшись, приподнял голову, и Джессика, сунув свою добычу под мышку, зашагала к креслу.

Теперь ей предстоят очень длинные три часа…

— Я еще с вами не разобралась, мистер Заносчивый Мачо. Если бы не это, я бы уже вернулась к себе. Вы достаточно ясно дали мне понять, что обо мне думаете, и мне это не по вкусу. Придется объяснить вам, что о вас думаю я. Это ждет вас утром.

— Ждать от вас дальнейших любезностей? Умираю от нетерпения.

Алекси повернулся. Женщина спала в деревянном кресле, синие тени лежали под ее глазами, голова опиралась на руку под неловким углом.