Не отпускай меня
Шрифт:
Это уже не был красный мустанг. Это была лишь куча металлолома красного цвета. Это куча, не была похожа на красный мустанг.
— Мы его восстановим, — раздался голос сзади, я узнала Питера. Он что, серьезно? Хочет попробовать восстановить этот мусор? Это было бы удивительно, если бы он сделал это.
— Правда? — удивилась я, повернув голову через плечо.
— Да, если ты мне поможешь.
— Помогу.
Это было лучшей новостью за последние сутки. Восстановить мустанг Аарона — лучшая идея. Я готова уже была начать
Я шла по коридору больницы и лишь считала метры до палаты Аарона. Я хотела взять его за теплую руку и сказать ему, что все будет хорошо.
Перед дверью в его палату стояла медсестра, и кажется, она не собиралась меня пропускать.
— Вы кто ему будете? — поинтересовалась она.
— Я его девушка, — без колебаний сказала я, медсестра тем временем взглянула на листок, который держала в руке.
— Пожалуйста, будьте там недолго, ему нужен покой.
Я мотнула головой в знак согласия и вошла внутрь. Палата вся была пропитана запахом лекарств и спирта. Аарон лежал у окна, он был весь в трубках и проводах, из руки торчало, по крайне мере, два катетера.
Я медленно поплелась к его кровати. Аарон был очень бледный, с закрытыми глазами, как будто спал, лишь куча ссадин на его лице напоминали мне, что он не спал.
Я набираю в легкие побольше воздуха и беру его за руку, она холодная, как лед. Он не сжимает мою руку в ответ, как делал раньше. Я смахиваю с щеки одинокую слезу. Я не хочу, чтобы его забрали, так же, как и моих родителей.
— Выглядишь не очень, — начала я, и села на краешек кровати, где лежал Аарон. Я до сих пор не могла поверить, что Аарон был здесь. Он не должен быть здесь. Все это так неправильно.
— Твой мустанг пригнали к моему дому. Он в хорошем состоянии, — вру я, снова смахивая слезу со своей щеки. Я все еще держу его руку в своей руке.
Так странно наблюдать за тем, как Аарон молчит и не говорит в ответ какой-нибудь очередной сарказм.
— Нужно лишь перебрать коробку передач, и потом все будто хорошо.
Мне кажется, для Аарона очень важен мустанг, поэтому я вру, хотя его машина далеко не в хорошем состоянии.
Я смотрю на его бледное лицо, такое безжизненное. Лишь кардиограмма, которая пищит почти каждую секунду, дает понять, что сердце Аарона бьется.
— Ты очнешься. Ты должен. Ты не можешь оставить меня одну.
Я аккуратно наклоняюсь и целую его в лоб, как тогда он поцеловал меня после той вечеринки. На секунду я задерживаюсь, от его кожи мои губы холодеют, и я отстраняюсь.
— Я люблю тебя, Аарон Блэк. Полюбила еще тогда, когда увидела тебя на этом красном мустанге. Ты навсегда в моем сердце. О да, я сказала эти слова первые, хотя парень должен говорить их первым.
Я улыбаюсь и ухожу, через плечо еще раз смотрю на Аарона.
Почти в самых дверях я сталкиваюсь с родителями Аарона. Миссис Блэк с заплаканными глазами
— Эмма? — спрашивает она меня и берет за плечо. От неожиданности я вздрагиваю и мотаю головой в знак согласия.
— Тебе не стоит ходить к Аарону… — начинает она, но ее муж ее обрывает.
— Джен, не надо…
— Нет, надо Кол, она же еще молода, а наш сын…он… в коме
Я вижу, как из ее глаз начинаю идти слезы. Мне становится не по себе. Она серьезно? Она просит меня об этом? Нет. Я ни за что не оставлю Аарона одного.
— Эмма, ты только начинаешь жить. Ты знаешь, что люди в коме могут находиться несколько лет, а ты так и будешь сидеть у кровати Аарона?
Я пытаюсь набрать побольше воздуха в легкие, сердце начинает стучать в ушах. Она просит меня об этом?
— Он не умер, — говорю я и не узнаю свой голос, — Надежда еще есть! Я буду ходить сюда столько сколько потребуется!
Я срываюсь на крик, а миссис Блэк тем временем плачет еще сильнее и сжимает руку мужа.
— Эмма… послушай
— Даже слушать не хочу. Очень жаль, что вы хороните своего сына, когда он еще жив, и его сердце бьется!
Я вырываюсь из этого кольца и ухожу. Я даже не могу поверить, что она просила меня об этом? Почему человек не может верить в надежду? Это ведь просто. Надо верить до конца!
Аарон еще жив, и он обязательно очнется!
Оставшийся день, я просто валяюсь на диване и вспоминаю бледную и холодную кожу Аарона. Никогда не могла поверить, что с этим парнем может случиться такое.
Он был моим якорем в этом мире, а теперь я его якорь. Он очнется. Я буду рядом, когда он сделает это.
В носу начинает щекотать, но я сдерживаю слезы, не хочу больше плакать. Слезами делу не поможешь.
Единственное, что я могу сделать, это восстановить мустанг Аарона. Ведь, когда он очнется, мустанг должен быть снова на ходу, я уверена, что он будет рад этому.
Вечером мы провозились с Питером в гараже, выкидывали из машины старые детали.
Иногда я отходила от машины и не могла поверить, что это когда-то был мустанг Аарона. Это была просто груда красного металла.
— Ты уверен, что мы сможем сделать его? — спрашиваю я Питера, когда он вырывает из машины коробку передач, она тем временем с треком поддается его силе и остается в его руках.
— Уверен. Ты сомневаешься в нас?
Я мотаю головой и улыбаюсь.
Возиться с мустангом — это заставляет хоть на время забыть о том, что Аарон в коме.
Проходит неделя, наконец-то мы с Питером собираем часть внутренностей мустанга. Ставим новый двигатель, и у меня уже появляется надежда, что мы и вправду скоро соберем эту машину.
Днем, когда я иду в больницу, в дверях в палату к Аарону я сталкиваюсь с Оливией.
Черт, что она здесь забыла?
— Оливия? — удивляюсь я и загораживаю ей выход из палаты.