Не отрекаются любя. Сборник
Шрифт:
– Сережа, давай не будем, прошу тебя, не сейчас…
Она встала, застегнула халат и пошла в ванную. А я смотрел в окно: на одинокий диск луны, звездную причудливую россыпь, раскинувшуюся в бескрайнем ночном небе и неожиданно уснул…
Проснулся я уже утром, от надоедливого жужжания телефона. Татьяна спала на краю, свернувшись в одеяло калачиком. Я вытащил телефон
– Сережа, ты где? – голос у мамы был очень встревоженный.
– Мама, я у Вадима ночевал, скоро буду.
– Сережа, я звонила Вадиму. Давай домой быстрей!
Отложив телефон, я вздохнул. Татьяна откинула одеяло:
– Мама звонила? Слушай, Сережа, и мне пора за Олечкой идти…
Моя одежда, чистая и выглаженная лежала на спинке кресла.
Она проводила меня до лестничной клетки, и застегнула верхнюю пуговицу на куртке:
– Пока, Сережка!
Дома я проспал почти до вечера. Когда уже стемнело, пошел на кухню и налил себе чай. Отец мелко шинковал капусту на доске, он любил в свободное время «поколдовать» возле плиты.
– Слушай, Серега, давай заканчивай свои ночные похождения! Мать переживает, она знает где ты ночевал!
– Откуда?
– Тебя видела ее подружка, на «Дункане». Тебя, и учительницу вашу, Белову. – Отец отложил нож в сторону. – Сергей, послушай меня, она взрослая, самодостаточная женщина. И к тому же, почти в два раза старше тебя. Мне кажется, парень, твоя бригантина не в ту бухту поплыла, – он едва заметно улыбнулся.
В кухню вошла встревоженная мама:
– Чего вы тут расшумелись, на ночь глядя?
– Пап, можно я буду иногда сам решать, с кем мне быть и когда? – и взяв бокал с чаем, я поплелся в свою комнату, услышав, как отец говорил маме в полголоса:
– Вот балбес, совсем как я – в молодости…
Глава 4
Утром моросил мелкий осенний дождь. Я накинул капюшон и прибавил шаг, чтобы не опоздать к первому уроку. На краю школьной стоянки, еще издалека, увидел красную «Тойоту». Возле машины стояли Татьяна и ее бывший муж Олег. Он громко кричал и размахивал руками, а затем,
– Поняла, сука?
Подбежав, я подпрыгнул, и ударил его ногой в грудь, сбив с ног. Он упал, ударившись затылком о багажник машины, а когда попытался встать, я еще раз достал его боковым ударом ноги.
Вдруг я почувствовал, как что-то холодное уперлось мне в затылок.
– Замри, урод, башку прострелю! Руки назад!
Сзади мне пристегнули руки наручниками, и быстро развернули. Передо мной стоял рыжий, коренастый крепыш, лет двадцати пяти. И тут я вспомнил, что когда подбегал к машине, сзади открылась дверь, и промелькнула чья-то фигура. Олег встал, сплевывая кровь с губы, и ударил меня в живот. Рыжий открыл дверь и быстро запихнул меня на заднее сидение. Татьяна, приподнявшись, взяла бывшего мужа за руку:
– Олег, отпустите парнишку.
Он оттолкнул ее, сел в машину, и отъезжая, показал средний палец.
– Ты хоть понимаешь, щегол, что тебе будет за нападение на капитана милиции? – рыжий сильно ударил меня тяжелой ладонью по затылку. – Олег, может, его в КПЗ и в камеру – к Валету?
Олег хищно оскалился, вытирая платком кровь с губы:
– Да ты что, Константин, он же там через час закукарекает. Не жалко тебе вьюношу?
Дальше ехали молча, остановились за старым парком, на стройке.
– Костя, выйди покурить.
Рыжий вышел, и сел на скамейке неподалеку. Олег обернулся и осмотрел меня с ног до головы, играя желваками. Его голубые, водянистые глаза были холодны, как арктический лед. Он достал из кармана куртки красное удостоверение и быстро показал мне:
– Капитан Белов. Красноармейское ГУВД. Что пацан, ходунками научился махать? Слушай меня сюда, Сергей Павлович Круглов, если не хочешь сидеть – принесешь в шесть часов вечера пять тысяч долларов. На это место. А если нет…– и он скрестил по два пальца на каждой руке, в виде решетки.