Не отступать и не сдаваться. Том 4
Шрифт:
— Неверно, — ворчал Егор Дмитриевич. — У него есть другие вершины. Пусть воспитает другого чемпиона, такого же сильного, как сам. Или даже еще сильнее. Пусть идет в политику, в хозяйственники, в ученые. Там тоже масса всего, что можно достичь. Нельзя валяться на боку и вспоминать прошлую жизнь. Тогда тоже начинается деградация.
Я тогда с ним крепко поспорил. Но не переубедить. И он меня тоже. Каждый остался при своем мнении.
А сейчас, когда зал снова взорвался аплодисментами, я подумал, что наставник
А могу стремиться к большему. К мечте любого спортсмена. К олимпийскому золоту. К вершине пьедестала. И горе тем, кто еще встанет у меня на пути.
Соперник сразу обнаружился. Едва я сошел с ринга, как передо мной возник Гарбей. Гребаный соперник, который также нацелился на золотую медаль. Наверняка у него тоже был наставник, который натаскивал его на победу. Как бойцовского пса. Которыми мы все, в сущности, являемся.
Что интересно, ведь Егор Дмитриевич тоже обучал кубинцев. И может статься, что он учил тренера Гарбея. Воспитал моего соперника, так сказать. А вот теперь мы готовы вцепиться друг другу в глотки.
Завидев кубинца, Худяков вышел ему навстречу и встал между нами. Похвальная самоотверженность. Кубинец может завалить его одним ударом. Но мой тренер не отступил. Ладно, я тоже не собирался пасовать.
— Эй, Алехандро! — позвал я. — Ты опять здесь? Хочешь что-то сказать мне?
Пусть он попробует напасть. Я готов ко всему. Я еще заряжен после победы. От меня идет аура победителя. Если кубинец нападет, я буду уворачиваться. И не нанесу ни единого удара. Пусть этого придурка дисквалифицируют.
Поглядев на Худякова, Гарбей улыбнулся толстыми губами. Глаза оставались все такими же холодными. Как льдинки.
— Молодец, Виктор! — сказал он. — Я поздравляю тебя с победой.
Ух ты, а он тоже не прост. Сразу смекнул, к чему может привести большая разборка. Я шутливо поклонился.
— Спасибо, что бы я делал без твоих поздравлений.
Но кубинец не обратил внимания на издевку. Он пожал плечами и показал на меня рукой. Улыбаться уже перестал. Чуть отодвинул Худякова и прошел мимо него.
— Да, я тебя поздравляю, Виктор, — повторил он и подошел ближе. Я на всякий случай, приготовился к нападению. — И желаю тебе дойти до финала. Там ты встретишь меня. И еще ты узнаешь, что такое настоящая боль. Я разорву тебя на куски.
Говоря это, он поднял руки и развел их в стороны, как бы показывая, что рвет что-то на две части.
— Ух ты, как страшно, — ответил я. Глаза у Гарбея потемнели, из ледяных стали красными от сдерживаемой ярости. — Смотри только штанишки не порви. Я тоже с нетерпением жду нашей встречи.
Гарбей снова улыбнулся. Я прошел мимо него и отправился дальше по проходу вдоль ринга. Кинооператоры снимали наш обмен любезностями. Журналисты ждали, что мы начнем мутузить друг друга. Когда этого
Я вернулся в раздевалку. Ожидал снова увидеть здесь кубинца, но он так и не пришел.
— У этого ублюдка скоро начнется бой. С боксером из Венгрии, — сказал Худяков. Он вернулся чуть позже. С ворохом новостей в клюве. — И он чертовски уверен в себе. Уверен в победе. Уверен, что надерет тебе задницу. Вот такой вот тебе попался соперник.
Ну как, попался? Все еще ничего неизвестно. Я могу проиграть. Гарбей может проиграть. Всякое может случиться.
— Ладно, давайте готовиться к следующему бою, — ответил я. — Мне надо тренироваться. Я пожалуй, сейчас поеду обратно в Олимпийский городок, в свою гостиницу. Отдохну. А после обеда встретимся на тренировке. И вечером обсудим, как быть со следующим противником.
Худяков согласился. Он остался на стадионе, а я отправился в гостиницу. Первым делом я позвонил домой. Светка уже проснулась, хотя у них в Москве было раннее утро. Она собиралась гулять с Чернышом.
— Мы смотрим твои бои по телевизору, — сообщила сестренка. В трубке слышался звонкий лай неугомонного звереныша. — Вместе с дядей Мишей и Машей. Тетя Галя радуется, когда ты побеждаешь, но говорит, что не может видеть, как люди бьют друг друга.
Мы поболтали еще немного. Потом трубку взяла Маша.
— У тебя все в порядке, Витя? — спросила девушка.
Голос у нее был встревоженный. Какого дьявола, что случилось?
— Да, я только что победил, — ответил я. — А ты чего такая? Взволнованная.
Маша ответила не сразу. Есть у нее такая привычка. Сначала собраться с мыслями, потом говорить. Особенно когда нужно сказать что-то важное.
— Мне сегодня плохой сон приснился, — сказала она. — Будто на тебя напали. И повсюду кровь.
Ну конечно. Она у меня впечатлительная. Наслушалась или начиталась чего-нибудь про Германию, а потом и сны пришли плохие. Переживает, видимо, как я тут. Не бойся, милая, все в порядке.
— Это тебе кажется, — снисходительно ответил я. — Хватит волноваться. Бои проходят нормально. Все соперники ведут себя по-спортивному.
Правда, потом я вспомнил про Гарбея. Этот явно может применить грязные приемчики. Ну ничего, и с таким справимся.
— Не знаю, — ответила Маша все также тревожно. — Мне все равно как-то не по себе. Плохие предчувствия.
Я начал закипать. Особенно, когда вспомнил про свои плохие знаки, совсем недавно. Но тогда все завершилось благополучно. И эти дурацкие знамения не сработали. Правду говорят, что приметы работают только там, где в них верят.
— Все в порядке, милая, — сказал я. — Тебе не о чем беспокоиться. Лучше поменьше читай всякую херню. И поменьше думай на тему предчувствий.