Не отвергай босса, опасно!

Светлова Маргарита

— Короче, сейчас не до объяснения, на данный момент её лекарство — ты.

— Не понял?

— А тут и понимать ничего не нужно, дуй к ребёнку, ты сейчас лучшее средство от её недуга. — Стою словно в ступоре, ничего понять не могу. Он тяжело вздохнул, всем видом показывая, как тяжело общаться с несведущими людьми в медицине. — Потом объясню, а сейчас успокой своё чадо.

— Как догадался? — удивился я.

— Марат, у меня со зрением нет проблем, девочка на мать твою похожа. — Действительно, что я спрашиваю, он же с матушкой очень

хорошо знаком. — Кстати, родители в курсе, что у них внучка есть?

— Не говорил.

— Что-то ты с этой новостью затянул сынок, что-то мне подсказывает, тебя ждёт взбучка от родителей.

— Михалыч, ты что несёшь, какая взбучка? — возмутился я.

— Ах, ну да, ты же у нас важный человек — криминальный авторитет, — принялся он язвить. Вот старый пень, опять за своё взялся!

— Не начинай, — отмахнулся я от него, — нашёл время для шуток.

— Ладно, иди уж, а я пойду… — куда он пойдёт и зачем, я догадался — родителям моим сливать информацию.

— Сделаешь это, дядя Андрей, и в отделении травматологии незапланированный отпуск проведёшь, — выпалил я на автомате, а потом посмотрел на сухопарого стречка и устыдился своих слов. Совсем из-за стресса мозги работать перестали. Кому угрожаю? Другу родителей, пожилому человеку! Да… докатился ты Март. — Извини, забылся.

— Извинения принимаю, но в качестве компенсации я говорю эту новость родителям, — только хотел возмутиться, он ехидно, усмехаясь, добавил, — если я дарю им радостную весть, то про твои угрозы словом не обмолвлюсь. А если…

— Шантажист, звони сам, — махнул на него рукой. С ним спорить — терять безвозвратно нервные клетки.

— Вот и ладненько, — потирая руки в предвкушении, заулыбался он. — Что встал, иди давай!

«Совсем обнаглел старый пень!» — мысленно возмутился я, но потом, вспомнив, что он меня с пелёнок знает, и я не раз на него в детстве нужду справлял, остыл. Да и какая разница, кто им скажет? Всё равно меня ожидает вынос мозга — матушка в этом у меня спец. Как с ней отец живёт? Одно ясно — нужно сделать так, чтобы Юлю эта участь миновала, она и так живёт от потрясения к потрясению. Так что выход один — беру огонь на себя, мол, я виновен, совратил, бросил, опомнился. По-другому никак.

Подошёл к палате, приоткрыл дверь и застыл. От картины, что я увидел, у меня кровь застыла в жилах: моя кроха вся в слезах просит у мамы прощения. За что? Удивился, но когда услышал, готов был рвать глотки голыми руками людям, которые наговорили гадостей моей дочери. А то, что это сделали умышленно, у меня нет сомнений. Осталось узнать, кто этот будущий труп? Хотя нет, смерть — слишком лёгкое наказание за такое.

— Мама, я всё знаю — есть, из-за меня тебя папа бросил, потому что я плохая, такие, как я, не должны рождаться. Ты страдаешь из-за меня, я — твоя проблема, болезненная.

После этих слов у меня всё потемнело перед глазами, и если бы мне попался тот, кто ей наговорил эти ужасные вещи то, убил бы тут же, не задумываясь.

— Глупости

говоришь! Ты — моя радость, моё счастье, — отвечала Юля голосом, в котором сквозила боль. И за то, что моя русалка страдает, эта тварь заплатит.

— Мама, это неправда, если бы я была такая, то папа не бросил бы тебя, — всхлипнула она, — я плохая…

Похоже, прав дядя Андрей, я ей действительно сейчас нужен. Ох, не так я хотел познакомиться со своим солнышком.

— Алиса, это не так, — произнёс я тихим голосом, боясь напугать малышку. Она подняла на меня покрасневшие от слёз глазки и смотрела на меня с затаённой надеждой. — Я тебя не бросал, и маму твою тоже… — продолжал я.

— Па… — произнесла она, а у меня от её «па» сердце пропустило глухой удар, я собрался и стал медленно подходить к своему заплаканному счастью. Этот путь показался вечностью, никогда не думал, что мне будет суждено испытать такое: горе дочери — невыносимая боль в сердце, хочется рычать от отчаянья, словно дикий зверь.

— Да, дочка, я твой папа, — старался говорить спокойно, сдержать эмоции, которые рвались наружу. — Я вас искал, долго.

— Мама, так он правда потерялся? — всё ещё не веря, спросила она у Юли.

Потерялся?.

— Я же тебе говорила, — улыбнулась моя родная, а у самой во взгляде боль.

Убью падлу за своих девочек!

— Па… — начала она, тут же застыла в нерешительности. Моя маленькая робкая принцесса. Улыбнулся ей, и она уже смелее, — папа, папочка, — протянула ко мне свои маленькие ручки, а по щекам её текли слёзы.

Всё, хана моему самоконтролю!

— Сокровище моё, — голос предательски дрогнул — мне всё равно. Я схватил свою девочку на руки, еле сдерживая слёзы счастья. Боже… как же я давно об этом мечтал! Доченька, тебя больше никто не обидит, обещаю.

— Папочка, родненький, — Алиса шептала дрожавшим голосом, целовала, а я еле сдерживался — ещё немного, и у меня самого слёзы польются из глаз, — я буду хорошей, слышишь, только не бросай меня, маму, прошу…

Всевышний, о чём ты просишь, доченька? Как я могу тебя и твою маму бросить? Вы же для меня как воздух, вы рядом — я живу и дышу, а не будет вас — и меня не станет.

— Не брошу, никогда, не плачь, милая, — у меня от волнения голос дрогнул, да что там, меня уже начало потряхивать, но сумел взять себя в руки.

Прижал к себе крепче мою малышку. Она продолжала плакать, просить. Как же невыносимо больно, когда твое дитя страдает. И в то же время я счастлив, что могу, наконец, прижать к себе своё сокровище и сказать, как же я сильно её люблю. Она плакала, а я успокаивал как мог. Ну не силён я в этом, говорил, что люблю, да много всего говорил — всего не припомнишь, всё, словно в тумане. Повернул голову — моей русалки нет, наверное, не выдержала, опять плачет. Моя дочка тяжело вздохнула и неожиданно… уснула? Я испугался, может, с ней что-то не так?