Не отвергай босса, опасно!

Светлова Маргарита

Молчу. Жду, когда закончит сыпать угрозами, да и устала я как-то от общения с ним. Нервы ведь не железные, и так из последних сил держусь, лимит хамства и бравады на исходе.

— Умница, — не скрывая ехидства, хвалит он и продолжает просвещение. — Провокационные одежды не носить, о ярком макияже забыть, любую поездку согласовывать со мной.

— Что, и в магазин отпрашиваться? — вырвалось у меня непроизвольно.

— Нет, в магазин не нужно, с тобой будет всегда ходить мой человек.

— Вы в своём уме? На дворе двадцать первый век! Вы мне ещё паранджу прикажите носить! Я не собираюсь выполнять эти дурацкие требования! Да отпустите вы меня, в

конце концов, провели демонстрацию своих поцелуев, и хватит!

— А ты попробуй не исполнить хоть что-то из озвученного мною.

Чувствую, что препирательство ни к чему не приведут, будет только хуже. Замолчала, сделала вид, что согласна.

— Это всё? — смотрю на него, не скрывая злости.

— В договоре есть адрес клиники, куда ты должна сходить, от других специалистов справки недействительны. И если пила противозачаточные препараты, то с сегодняшнего дня они под запретом.

Тут я поняла, что дела хуже, чем я предполагала, и мужчина реально решил меня оплодотворить. Меня затошнило от подобной перспективы, боль пронзила моё сердце. Не хочу больше повторения прошлого, мой тоже хотел, а когда узнал…

Ну что ж, по крайней мере, понятно: пока справку не принесу, меня трогать не будут. А значит, у меня есть время придумать, как избежать общения с этим мужчиной. Возможно, придётся срочно бежать в другой город. А что? Тоже вариант, почему я об этом не подумала раньше?! Это же выход! Ведь они не всесильны, есть места, где их власть не распространяется. Решено, сделаю вид, что согласна, а сама буду готовить почву для побега. Заберу документы, дочку, и прощай джигит, меня всё равно тут ничего не держит, даже маме я не нужна — не оправдала надежд.

— Хорошо, — изображаю покорность. Опускает, с ухмылкой смотрит на меня. — Если на этом всё, то я пойду? — не дождавшись ответа, разворачиваюсь, и тут же он дёргает меня за руку. Я так разозлилась, решила и ему причинить боль. Сделала вид, что оступилась, вонзила в его ботинок каблук туфли, но ожидаемого крика боли неслышно, давлю сильнее, опять тишина. Да что за чёрт! Мысленно возмущаюсь, что результата нет. — Ой, извините, — с невинным видом произношу, продолжая упорно давить, — я оступилась, — перевожу взгляд, чтобы насладиться хотя бы гримасой боли Калагова, но у него даже мускул не дрогнул — обидно.

— И не раз, — отвечает он, при этом его взгляд не отражает никакой эмоции.

— Извините за то, что испортила вашу обувь, надеюсь, несильный ущерб нанесла бюджету? — меня вновь понесло.

— Нет, я в состояние перенести эту потерю без каких-либо последствий, а вот ты — нет.

— В смысле? — насторожилась я.

— Не пугайся, финансово ты не пострадаешь, я с тебя плату буду брать другим способом.

В его взгляде вижу предвкушение. Ну-ну, пока справку не принесу, ты ко мне не притронешься. Будешь ждать положенный срок, а он так и не наступит, так как к тому времени я буду уже далеко.

Зараза! Опять у меня проблемы из-за мужчины!

— Хорошо, расплачусь той валютой, которую потребуете, — высвобождаю руку, — я могу идти?

— Пока можешь, — с подозрением смотрит на меня — явно чувствует неладное.

Пришлось и далее строить из себя стерву, раз начала изображать её.

— У вас помада на губах, — подойдя к двери, произнесла я. — Я бы, конечно, вам об этом не сказала, но этот оттенок вам как-то не к лицу. Хотите, я позвоню к визажисту, и она подберёт нужный тон?

— Какая же ты стерва, — доставая платок, произносит он.

— А я этого и не скрываю, более того — горжусь этим! — произнеся

последнюю фразу, я выскочила из кабинета и рванула в курилку.

Взяв у сотрудника сигарету с зажигалкой, направилась на крышу. Мне было необходимо глотнуть свежего воздуха, прийти в себя и ещё раз обдумать ситуацию.

Когда я добралась туда, меня уже порядком колотило — все эмоции, что сдерживала, вырвались наружу. Хотелось закричать от отчаянья, плакать от бессилия, но слёз не было — выплакала несколько лет назад. Теперь только душа моя рыдала и корчилась от боли. Господи, за что мне всё это?! Что я такого преступного совершила? За что они так со мной?

Глава 3

Я ведь раньше и не думала, что моя жизнь превратится в подобие ада, а я — в стопроцентную стерву. Глупая была, вечно витала в облаках, старалась для мамы быть хорошей дочерью, чтобы она могла мной гордиться. Училась хорошо, всегда её слушалась. А как не слушаться? Ведь после смерти отчима дела фирмы отнимали у неё всё время, теперь она руководила ей, и я старалась не создавать проблем. Не могу сказать, что мама это ценила, скорее, воспринимала как должное. Единственный человек, который видел мои старания, была бабушка- Валентина Степановна, не родная по крови, а мама отчима, мы с ней часто созванивались, от неё тепла я видела больше, чем от родной матери. Парадокс.

В десять лет я познакомилась с Катей, девочкой из детдома, мне было так жаль её, что я решила подарить ей свою любовь. Хотела, чтобы знала, в мире есть человек, который её любит, и она не одинока. А возможно, я старалась этим себе помочь, ведь я тоже не купалась в любви и внимании. Со временем она стала мой лучшей подругой, мы отличались как день и ночь: я скромная, а она боевая — ничего не боялась, я даже восхищалась ею. В отличие от неё, я всегда думала, что говорить и что делать, боялась маму расстроить, ведь один её осуждающий взгляд для меня был чуть ли не трагедией. Так что подруга чудила, а я, затаив дыхание, слушала её рассказы о её приключениях. В общем, трусихой и тихоней я была ужасной.

Шли годы, мы взрослели. Когда окончили университет, казалось, что вот она — свобода! Не будет вечного осуждающего взгляда мамы, её вечных запретов, одёргиваний, которые зарождали во мне комплексы неполноценности. Она в последние годы сильно изменилась, угодить ей было почти невозможно. Иногда казалась, что уж слишком она превозносит себя над другими. Ведь не миллионерша, а так, средней бизнес, в золоте мы не купались. Я работала, как и все ребята, в свободное от учёбы время. Она одобряла, говорила, что тоже сама себя обеспечивала — тут я не спорю, это хороший опыт, хоть общаться с людьми научилась нормально. И всё же мне не хватало простого общения с ней, услышать её совет, поделится своими сомнениями и тревогами. Она отмахивалась от разговоров — некогда. Мол, жизненного опыта должна самостоятельно набираться, она и так мне много дала, родив со смазливой мордашкой. А вот на постоянные походы в салон красоты, пластические операции у неё время было. Мне уже казалось, что весь доход отфирмы стал уходить на поддержку её красоты. Валентина Степановна смеялась и говорила: «Ещё годок, и ничего натурального у моей мамочки не останется». Та только фыркала в ответ. Её зацикленность на своей внешности и что скажут другие уже стала походить на психическое заболевание. Ну нельзя на это жизнь тратить! Теперь я точно знаю: важнее детей нет ничего на свете! А она…