Не отверну лица
Шрифт:
Пока командир подбирал в уме подходящую фразу для начала серьезного разговора с гостем, бойцы продолжали атаковать его шутками. Егор Бараев вел себя совсем по-свойски, словно они были давно друзьями. Он обошел вокруг костра и приставил к подошве сапог гостя свою подтоптанную обувь:
— В аккурат два таких нужно! — ликуя, объявил он. — Нас с Веретенниковым в один сапог поселить можно. Перезимуем!..
— Две нормы отец с матерью выполнили за один заход! — поддержал Трубицын.
— Этот за ночь в Подмосковье очутился бы!..
Рослый гость отвечал на реплики с запозданием, говорил нехотя, сквозь зубы:
— Полтора, братцы... Не два Ивана. Не говорите напраслины. Шахтеры не обмишулятся на этот счет. Сказали, что Полтора Ивана, — значит, в точку... Ну, это ради слова, по справедливости...
Однако его разъяснения не успокоили бойцов. Всяк на свой лад начал толковать этот странноватый измерительный термин, оценивать друг друга необычной Ивановой меркой.
— Скажи, земляк, — приставал к парню Бараев, — сколько настоящих Егоров во мне?!
— Половина, — кричали ему. — Шестьдесят сотых, — добавляли другие. — А в Сапронове — три четверти Ивана.
— Га-га-га... Саидов недоноском родился!..
Однако пора было приводить в норму и всю эту комедию во взводе. Данчиков подошел ближе и стал справа, где у незнакомца граната.
— Так ты, я вижу, из шахтеров? — осторожно заметил лейтенант. — Какими судьбами занесло в наши края?
Парень понимающе глянул на Данчикова.
— Шахтер из меня еще, можно сказать, никакой. Только пристраивался к угольным пластам. Но если похож на шахтера — спасибо...
Видя, как смолкли бойцы, услышав слова Данчикова и поняв, что разговор на этом не кончится, парень отодвинулся и как бы невзначай тронул карман.
— Давно за нами следишь? — лейтенант даже присел на корточки, чтобы взглядом показать гостю свою решимость разговаривать серьезно.
— В общей сложности с неделю, — не моргнув, ответил парень.
— Ого! — не удержался от выкрика Сапронов, и с лица его мгновенно исчезла улыбка. Пахтеев щелкнул затвором карабина.
— Кем послан? — допытывался лейтенант, внутренне озлобляясь и на себя, и на бойцов за оплошность.
— Сначала было самому по пути с вами, а потом один человек прислал полюбопытствовать. Отец.
— Гм... Он что ж у тебя по части одежды-обуви промышляет или оружием интересуется?
— Когда как. Сейчас вот в души заглянуть велел.
Лейтенант присвистнул. Кто-то вслух выругался. Но к враждебной обстановке богатырь относился с той же выдержкой, с какой воспринимал восторги по своему адресу.
— А если мы и твою душу вывернем любопытства ради? Гляди-ка, нас сколько! Лес... Время военное, а ты в расположение войскового подразделения втесался...
— Это еще надо разобраться, кто к кому втесался.
В разговор вдруг вступил Бараев:
— Товарищ лейтенант! Да это же тот самый шахтер!..
Данчиков коротко осадил Бараева:
— Отставить!
Оба
Парень с минуту помолчал, затянулся в последний раз, швырнул окурок в костер.
— Про войну слыхал, — заметил он твердо. — Дня три назад в гости к этой войне ходили — комендантишка один за Навлей объявился. Тоже грозил, да раздумал. Хватило ума догадаться, что шкура на костях полопается от натуги, если за меня возьмется.
Он был высок и грозен, этот безбоязненный человек. Голос его вдруг зазвенел твердо:
— Ну вот что, старшой, потрепались и довольно. Мне, хлопцы, поручено вывести вас на калужский большак. Вы попали, как по-здешнему говорят, не туды... Здесь гиблые места для незнающего человека. Не про вас это готовлено — ловушка тут начинается для фрицев. На хитрую пробку, говорят, есть штопор с винтом.
Полтора Ивана смолк, задумавшись, словно заглянул себе внутрь: не сказал ли чего лишнего? Но по-видимому, все это следовало сказать — чересчур уж насупившись глядели на него бойцы. Даже Бараев перестал улыбаться, глядя ему в лицо настороженно.
— Хотите, я свалю эту сосенку одной рукой? — Полтора Ивана стоя прислонился плечом к дереву, под которым взвод располагался на отдых. — Глядите: сосна подпилена... И эта тоже, что рядом... Ждут своего часа, чтобы на головы германских путешественников завалиться, да еще железные шишки уронят, с начинкой...
Шахтер разгреб смерзшийся валежник у самых корневищ дерева. Там действительно виднелся еле заметный надрез... Бойцы по очереди подходили к сосне и подолгу глядели туда, где шарил пятерней парень. Потом они снова обступили Ивана, но уже никто не смеялся.
Надо было уходить.
Когда взвод вышел к дороге, парень сказал:
— Пусть ребята покурят, а тебе, старшой, поскольку ты самый серьезный и любишь только деловые разговоры, придется еще малость пройти. Напарник тебе подходящий есть... «Отец» приглашает.
Данчиков решил: если будут приказывать и вообще навязывать свою волю — не подчиниться! Однако грубоватый и не очень разборчивый в словах парень буквально сразил ерепенистого лейтенанта деликатным словом «приглашает». Наверное, пришлось поработать так называемому «отцу», готовя этого мужичка в дипломаты! Данчиков нашелся только для такого возражения:
— А может, не обязательно? Вы своей дорогой, а мы своей?..
— До вчерашнего дня так оно и было. Мы провожали красноармейцев к орешнику у большака и желали удачи. А ночью старик новости на этот счет получил. Идти некуда...
— Ладно, — коротко ответил командир. — Отойди, я поговорю со своими бойцами.
Иван без возражения удалился. Через несколько минут его догнали двое. Лейтенант взял с собой Саидова. Ивану это показалось лишним:
— Велено только старшого...
Данчиков нащупал в кармане гранату и, не отвечая Ивану, зашагал вслед.