Не отворачивайся
Шрифт:
Мэдлин промолчала, но я знал, что она это помнит.
— Мы находились между полицией и домом, видели, как копы штурмовали квартиру и выбили из того типа дурь. Правда, потом оказалось, что его ружье не было заряжено…
Ее взгляд смягчился.
— Я все помню. — Она помолчала. — И по тем временам скучаю.
— Я тоже.
— Но мне страшно потерять газету, — продолжила Мэдлин. — Ты ложишься вечером спать, переживая, пойдет ли в печать твой материал, а я переживаю, будет ли существовать газета.
Возразить мне было нечем.
Без двадцати минут шесть я поставил машину на стоянке фирмы кондиционеров и, выходя, окликнул Лианн Ковальски. Кажется, она кого-то ждала.
— Как дела, Лианн?
— Какие могут быть дела, если этот скотина Лайал до сих пор не приехал?
Лианн, сколько я ее знал, пребывала в двух состояниях: просто раздраженном и очень раздраженном. Высокая, худая, узкобедрая, плоскогрудая. Одним словом, тощая стерва. Короткие, чуть с проседью черные волосы, длинная челка, которую нужно постоянно убирать со лба.
— А где твой автомобиль? — поинтересовался я.
Обычно ее старый синий «форд-эксплорер» стоял рядом с «фольксвагеном» Джан.
— Лайал отдал свою развалюху в ремонт и взял мою. И вот теперь жди его. Он должен быть здесь уже полчаса назад.
Я понимающе кивнул и вошел в офис. Джан уже выключила компьютер и повесила сумочку на плечо.
— Лианн, как всегда, в своем репертуаре, — произнес я.
Она улыбнулась.
А за окном в это время разыгрывалась такая сцена. Машина Лианн заехала на стоянку. За ветровым стеклом можно было разглядеть круглую физиономию Лайала и даже сжимающие руль толстые, похожие на сосиски пальцы. Сзади на сиденье застыл крупный пес. Я ожидал, что Лианн сядет рядом, но она распахнула дверцу водителя и разразилась криком. Слова различить было нельзя, да нам это и не было особенно интересно. Просто не хотелось появляться в такой момент.
Лайал, почти совсем лысый, грузный, в майке-безрукавке, послушно вылез и, почти крадучись обойдя машину, молча скользнул на сиденье.
— Ему не позавидуешь, — заметил я.
— Не знаю, почему она с ним живет, — отозвалась Джан. — Пилит его постоянно. Неужели действительно любит этого лузера?
Лианн села за руль, муж опустил голову.
— Рада снова видеть чету Харвуд, — с улыбкой проговорила Джина, провожая нас к столику. Из двадцати столиков в этот час были заняты только три.
Это была полная женщина лет шестидесяти. Ее ресторан славился в городе и за его пределами своей великолепной кухней. Подали минестроне, овощной суп по-милански.
— Ты сказал своим родителям, когда мы приедем за Итаном? — спросила Джан.
— В половине девятого, может, чуть позже.
Она потянулась левой рукой за солью — в правой
— Ему у них действительно хорошо.
Это прозвучало как уступка, если вспомнить ее слова о моих родителях, произнесенные совсем недавно.
— Да, — кивнул я.
— Твоя мама энергичная женщина, — продолжила Джан. — И выглядит моложе своего возраста.
— Да и отец еще хоть куда.
— Вот и чудесно. — Джан помолчала. — Так что если со мной… что-то случится, ну или с тобой, они помогут.
— Что такое с нами может случиться, Джан? А почему у тебя забинтована рука?
Она поспешно одернула рукав, оставив ложку в тарелке.
— Ничего. Просто порезалась.
— Дай посмотреть.
Я потянулся через стол, схватил ее руку и приподнял рукав. Запястье было плотно перебинтовано.
— Что это, Джан?
— Отпусти меня! — выкрикнула она, высвобождая руку.
Люди за соседними столиками посмотрели в нашу сторону. Джина, стоящая у входа в зал, тоже.
— Успокойся, — тихо произнес я. — И объясни, что случилось.
— Ничего не случилось. Я резала овощи, и нож нечаянно соскользнул. Вот и все.
— Когда нарезаешь овощи, можно порезать палец, но как нож мог соскользнуть так высоко, к запястью?
— Клянусь, все было именно так. — Джан смутилась.
— Дело в том, что в последнее время я… я сильно о тебе беспокоюсь.
— А чего беспокоиться? — пожала плечами она, доедая суп. — Все в порядке.
— Потому что… люблю тебя.
Мы перешли ко второму блюду. Джан дважды пыталась заговорить и замолкала. Наконец решилась:
— Понимаешь, иногда мне кажется, что вам с Итаном без меня было бы лучше.
— Что за чушь ты несешь?
Она не ответила.
— Джан, скажи честно, почему в последнее время тебе лезут в голову такие мысли?
— Не знаю, — ответила она, сосредоточенно глядя в тарелку.
Бывают в жизни моменты, когда чувствуешь, что земля проваливается у тебя под ногами. Например, когда кто-то из близких неожиданно оказывается в больнице, или когда тебя вызывает босс и сообщает об увольнении, или когда ты в кабинете врача, а он смотрит твою карту, качает головой и предлагает сесть.
Мне показалось, что наступил именно такой момент. С моей женой что-то случилось. Она больна. Видимо, произошел какой-то сбой в организме.
— Неужели ты думаешь о самоубийстве?
Она едва заметно кивнула.
— И как давно это у тебя?
— Около недели. И я не знаю, почему мне лезут в голову подобные мысли и как от них избавиться. Я вдруг почувствовала себя обузой, якорем, который тащит тебя на дно.
— Ужас. — Я погладил ее руку. — Но, наверное, есть этому какая-то причина?