(Не) пара для короля
Шрифт:
— Вообще-то, Джетта была моей прабабушкой.
Я пожалела о том, что сказала это, еще до того, как фраза сорвалась с моих губ. Ребекка уставилась на меня с таким изумлением, как будто я вдруг заговорила на незнакомом языке. В ее карих глазах внезапно промелькнул откровенный страх.
— Так вы… вы… — запинаясь, прошептала она и отступила на несколько шагов. А затем взяла — и бухнулась передо мной на колени.
— Ребекка, что ты делаешь? — Я взволнованно подалась вперед. — Встань немедленно!
— Простите, леди Квинси! —
Интересно, откуда вообще взялось поверье, что темные ведьмы способны превращать людей в жаб или тому подобную гадость? Это же глупость полнейшая! Что насчет закона сохранения массы? Невозможно из обычного человека стандартной комплекции сделать что-то маленькое, как и наоборот — из небольшого существа сотворить нечто огромное.
— Ребекка, прекрати немедленно! — строго сказала я, как никогда жалея о своем признании. — Ни в кого я тебя превращать не собираюсь. И вообще, я не темная ведьма.
— Но… — Ребекка быстро и неверяще заморгала. — Вы же одна из Квинси!
— Да, но темного дара у меня нет, — сухо проговорила я. — Подумай сама: разрешили бы мне участвовать в бале невест, если бы я была ведьмой? Мою прабабушку, ту самую Джетту, о которой ты вспомнила, сожгли на костре по приказу его величества Эдуарда Первого. Вдруг я бы решила отомстить его потомку и заколдовала бы короля Эйгана?
Ребекка продолжала стоять на коленях. Но хотя бы голосить перестала и озадаченно нахмурилась, явно задумавшись над моим вопросом.
— Встань, — устало попросила я. — Честное слово, я не собираюсь причинять тебе никакого вреда.
— О, хорошо. — Ребекка медленно поднялась, но все равно не сводила с меня настороженного взгляда. Кашлянула и деловито осведомилась: — Какое платье вам приготовить для вечернего приема?
— Голубое, пожалуйста, — попросила я.
И отправилась приводить себя в порядок.
Конечно, промозглая, холодная ванная комната в замке рода Квинси не шла ни в какое сравнение со здешней. Никакого запаха плесени, никаких подозрительных склизких пятен на стенах, никаких проблем с напором воды. Полы и стены едва вибрировали от мощи обогревающих заклинаний.
Пожалуй, еще немного — и я больше не буду жалеть о том, что согласилась принять участие в этом бале невест. А когда я открыла шкаф и увидела полки, заставленные самыми разнообразными баночками, скляночками и флаконами, то мое дурное настроение окончательно развеялось. Даже недавняя стычка с верховным магом уже не казалась мне столь огромной неприятностью. Подумаешь, эка невидаль. Мы даже не поругались в прямом смысле слова. Хотя нельзя не признать, что манеры Дарриэля Тиррольда ну очень далеки от общепризнанных законов этикета и хорошего тона, однако и я слегка переборщила, отреагировав на ситуацию, которая ко мне никакого отношения не имела.
Последние остатки дурного
Наконец, перенюхав и перепробовав все косметические средства, я замоталась в огромное пушистое полотенце и вышла в комнату, даже не пытаясь скрыть довольной улыбки.
Улыбалась я и все то время, пока Ребекка помогала мне надеть платье. Из тончайшего многослойного шелка, верх его облегал меня словно вторая кожа, а от середины бедра подол расходился несколькими клиньями.
Конечно, к такому шикарному наряду был бы уместен какой-нибудь комплект драгоценностей. Например, сапфировый. На худой конец — прозрачные крупные топазы тоже подошли бы. Но такую щедрость от загадочного жениха Этель было бы глупо ожидать. Поэтому из украшений на мне был лишь тоненький серебряный браслет — подарок Адриана.
При воспоминании о друге моя улыбка немного поблекла, а сердце привычно кольнуло от затаенной обиды. Но усилием воли я заставила себя отвлечься от этих мыслей. Не хочу портить себе настроение перед балом!
Наконец, приготовления были закончены.
— Какая вы красавица! — восхищенно ахнула Ребекка, загнав последнюю шпильку в мою высокую прическу.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я, с привычным неудовольствием разглядывая отражение.
Из него на меня смотрела светловолосая девушка с прозрачной кожей и тонкими чертами лица. От макияжа я решила отказаться, потому как никогда не чувствовала ту грань, после которой лицо превращается в размалеванную маску балаганного паяца. Лишь после долгих уговоров Ребекки разрешила ей воспользоваться пудрой и слегка тронуть мои губы слабо мерцающим блеском.
Наверное, будь тут мать, она бы по привычке назвала меня бледной молью. Ну, или придумала какое-нибудь другое обидное прозвище. Впрочем, в каком-то смысле она права. Внешность у меня и впрямь такая — неброская. То ли дело сама Кейтлин! Дело даже не в ее яркой строгой красоте, а в той энергии, которой веяло от герцогини Квинси. Где бы она ни появлялась, взгляды всех присутствующих тут же оказывались устремлены на нее. И мало кто подозревал, что свою силу Кейтлин черпала как раз из чужих душ.
Ребекка хотела было еще что-то добавить, но в этот момент в дверь негромко постучались.
— Леди Ивори Квинси, — раздалось из коридора громкое. — Позвольте проводить вас на приветственный бал.
Я глубоко вздохнула и отвернулась от зеркала. Ну что же. Впереди первое испытание. Буду надеяться, что завершение вечера не принесет с собой никаких неприятных неожиданностей.
Весь недолгий путь до бального зала мой провожатый — высокий седовласый мужчина в темном камзоле — сохранял молчание. Я то и дело с любопытством косилась на него.