Не пей, козленочком станешь
Шрифт:
Когда-то я гоняла сюда. Помню, как ловила головастиков в озере. Ловила бабочек. А в дождь плюхалась в луже у дома.
Остановила машину у захудалого забора, который вот-вот свалится, и вышла из машины.
Домик всё такой же. Правда он постарел, как и бабуля.
Ох бабуля. Баба Тася не давала мне спуску, гоняя меня вицей по огороду, правда не била никогда, лишь пугала. М-да, в детстве, я была еще тем сорванцом, а если ещё и после грязной лужи, то вообще фиг поймешь парень или девка перед тобой. Стригли меня всегда коротко, под мальчишку (да и
– Рада! – услышала я голос бабули, которая ловко выпорхнула их дома.
И не скажешь ведь, что ей семьдесят восемь. Вон как быстро ногами переставляет…вот что значит свежий воздух, да еда с огорода.
– Мира, ба…я Мира, -хихикнула я, обогнув машину, направляясь к багажнику за вещами, – Меня сто лет Радой не называли.
– Мне плевать кто и как тебя называет, для меня ты всегда Радой была, а мать твоя, мать твою, пусть зовет тебя как хочет, – фыркнула она.
Я шумно вздохнула с улыбкой глядя на бабулю. Далее последовали крепкие объятия от «бабы Таси», а ведь и не скажешь совсем, что ей прям очень тяжело.
Она стала ниже ростом (или просто я слишком выросла и давно тут не была), множество морщинок пробороздили её милое улыбчивое личико, цвет глаз стал бледнее. Густая копна белых волос, всё так же, заплетена в тугую косу и сложены нехитрым «гнездышком» на макушке. Но, черт возьми, это нисколько не портило общей картины. Она всё такая же бойкая, шустрая и на удивление крепкая.
– Давай, шмотки бери свои и чопай в дом, а потом покажу тебе всё, – скомандовала она, махнув рукой на крыльцо.
Что я и сделала. Достала сумку и проследовала за ней.
Расположение грядок не изменилось. Вдоль забора все так же росла черноплодка, а за ней большая полянка, покрытая газонной травкой. На полянке столик и уличные качели, такие знаете, зеленые с подушками на сидушке с небольшим тентом, что прикрывает от солнышка. Рядышком и пара длинных скамеек для нежданных гостей.
Неподалеку от газона росли цветы. Бабуля любит цветы и выращивает разные сорта и с первого взгляда кажется, что у нее не огород, а цветочная оранжерея.
Но первый взгляд обманчив, да-да. Всё основное кроется за домом. Участок там еще больше. И вот там то и растет всё то, что перепадает нам с мамой, когда огородный сезон закрывается.
Небольшой парник с помидорами, рядом такой же с огурцами. И восемь участков ровной прямоугольной формы, на которых, я так понимаю, начинает проклевываться свекла, морковь, капуста и прочий полезный и витаминизированный силос.
Плюс ко всему этому великолепию покосившаяся баня и летняя кухня.
Мы были уже на крыльце, когда я, заглянув на задний двор, с сомнением в голосе выдала:
– Ба, твоя баня скоро развалится. Как ты не боишься туда ходить, а?!
– Моя баня тебя переживет, – проворчала она, махнув рукой, –
Я сбросила сумку, в якобы гостиной и, сбросив сланцы, уселась на кухне. Закинула ноги на скамью, играя пальчиками, разглядывала педикюр.
Дом у бабы Таси был большой. На первом этаже располагалась совмещенная большая комната и кухня. Тут стоял большой обеденный стол прямоугольной формы со скамьей по периметру, небольшой диванчик у окна. А на кухне скромный гарнитур не первой свежести, но выглядел чистенько и прилично. Газовая плита на две комфорки. Тут же большая русская печь, которая была своего рода перегородкой, разделявшей «кухнегостинную» и спальню. А спальня у бабули была шикарной. Двуспальная кровать и плоский телевизор на тумбе напротив. Второй этаж был попроще. Там стоял диван и еще одна двуспальная кровать. А бабуля то ничего такая, да? Две двуспалки это вам не хухры мухры. Вообще обе двуспалки переехали к ней от родителей. Первая, та, что на втором этаже…ну она у моих родителей первая была. А бабуля, человек бережливый и выкидывать запретила. Вторая, та, что у неё в комнате, была куплена моими родителями в замен первой. Но и она сюда перекочевала, когда отца не стало, мама просто отдала её бабуле, а себе купила новую, поменьше. К слову, после смерти отца, сюда перекочевало много мебели, которую мама оставлять не хотела.
И везде, на полу, горячо любимые мною деревенские половики. Знаете, те, которые шьют сами их старых обрезков тканей. По ним до жути приятно ходить и они всегда теплые. Правда, родные и теплые. Наверное, потому что сделаны своими руками.
– Надо Сашке позвонить, – вспомнила я, доставая телефон из джинсовых шорт.
– Ты всё с этим своим?! – снова пробубнила недовольно бабуля, ставя чайник на газовую плиту.
Да-да, на газовую плиту. А вы что думали? Что тут готовят в печке и прядут овечью пряжу при лучине? Боже упаси. Бабуля моя, мало того что покупает баллоны с газом для своей двухкомфорке, так оказалось, что у неё еще и «тарелка» установлена с кабельными каналами. Во живет, а!
Интересно, а кто ей купил и привез её?
– Мать твоя говорит, что хороший мальчик, – продолжила бабуля.
– Ба, ему тридцать четыре года, какой он мальчик, – хихикнула я, слушая гудки в трубке.
– Мне семьдесят восемь, все особи мужского пола, что младше меня, мальчики с молоком на губах, – подытожила она, доставая трехлитровую банку с клубничным вареньем из холодильника.
– Приехала уже? – услышала я Сашкин голос в трубке.
– Да, – кивнула я, – Ты уже соскучился? – мне нравилось с ним заигрывать, флиртовать.
Правда парень у меня скупердяй на проявление каких-либо сильных эмоций. Но я привыкла, хотя раньше меня это жутко бесило. На мой флирт он не особо реагировал, но и против ничего не говорил. Так и живем: шило в заднице и директор фирмы по установке дверей. Весело, блин.
– Конечно, – согласился он, а в голосе никаких эмоций.
– Ага, поверю, – хихикнула я, -Ладно, мы собираемся пить чай, – быстро проговорила я, глядя на бабулю, -Завтра созвонимся.