Не по хорошу мил, а по милу хорош
Шрифт:
– Оставь мой дом, – ревел Рэби, – прежде чем кровля обрушится на твою святотатственную голову!
Когда Литтл выходил из дому, в дом входили леди Каролина и красивый мальчик, приблизительно одних лет с Литтлем. Леди Каролина отступила и затем вся вспыхнула. Литтл вытаращил глава, он инстинктивно почувствовал присутствие соперника.
* * *
Литтл много работал. Он занимался днем и ночью. Через пять лет он был лектором, затем профессором.
Он парил до облаков, он спускался до подвалов, где жили лондонские
Но он не забыл Каролину. Однажды он гулял в Зоологическом саду и набрел на прелестную картинку, – тут было и мясо, и кровь. Леди Каролина кормила медведей сладкими пирожками. Искра пробежала у него по жилам. Она повернула к нему свое очаровательное лицо, и глаза их встретились. Они вспомнили свою первую встречу семь лет тому назад, но теперь настала его очередь; он был застенчив и сконфужен. Удивительное могущество лет и пола! Она встретила его с полным самообладанием.
– Вкусны, но, боюсь, неудобоваримы (она подразумевала пирожки).
– Умная женщина, подобная вам, легко может это исправить (она, хитрая, видела хорошо, в чем, дело и думала о чем-то другом).
Через несколько минут они весело болтали. Литтл серьёзно толковал о различных животных, она с восхитительным вниманием, слушала его. Час прошел весело и незаметно.
После этого солнечного луча, надвинулись тучи. К ним вдруг подошел м-р Рэби и красивый молодой человек. Джентльмены натянуто поздоровались и смотрели друг на друга злобно, как и чувствовали. В этом квартете дама любезно улыбнулась, хотя чувство её вовсе не соответствовало улыбке.
– Вероятно, вы смотрите на ваших предков, – сказал м-р Рэби, указывая ва обезьян, – мы вам не будем мешать. Пойдем. – И он увел Каролину.
У Литтла было тяжело на сердце. Он не смел следовать за ними. Но через час он увидал кое-что, что наполнило его сердце несказанным счастьем.
Леди Каролина с божественною улыбкою на устах кормила обезьян!
* * *
Поощряемый любовью, Литтл усиленно работал над своею летающею машиной. Труды его были облегчены тем, что он мог разговаривать о своей возлюбленной с её горничной, француженкой Терезой, которую он тайно подкупил. Mademoiselle Di'er`ese, как всех особ её класса, можно было подкупить, но к этом случае, мне кажется, она прельстилась не британским золотом: как ни странно это покажется британскому уму, к ногам этого savant привел ее британский гений, британское красноречие, британские идеи.
– Мне кажется, – сказала леди Каролина, прерывая блестящие похвалы её горничной искусству мистера Литтля, – мне кажется, вы влюблены в этого профессора. – Мимолетная краска покрыла бледно-зеленые щеки Терезы; в последствии леди Каролина это вспомнила.
Наступил памятный день для испытания машины. Публика собралась нетерпеливая, надменная, какою только может быть глупая публика. На открытой арене колебался над машиною длинный цилиндрический баллон, формою напоминавший болонскую сосиску; казалось он хотел, подобно птице, пойманной в тенета, освободиться от машины. Он был прикреплен в полу толстыми канатами.
Литтл
– Я бы так хотела сесть в эту машину, – сказала застенчиво лицемерка.
– Вы выходите замуж за молодого Рэби, – сказал прямо Литтл.
– Как вы хотите, – сказала она любовно, – должна-ли я принять это за отказ?
Литтл был вполне джентльмен. Он приподнял и посадил ее и её маленькую собачку в лодочку.
– Как хорошо! она не улетит?
– Нет, канат крепок, а балласт еще не положен.
Раздался выстрел, точно из пистолета; зрители вскрикнули, тысячи рук протянулись, чтобы схватить лопнувший канат, а шар полетел к верху.
Одна рука из этой тысячи поймала канат, то была рука Литтля! Но в ту же минуту зрители, пораженные ужасом, увидали, как он заболтал в воздухе ногами и, все держась за канат, полетел в пространство.
* * *
Леди Каролина упала в обморок [1] . её собака положила ей на щеку свой влажный и холодный нос, и это привело ее в чувство. Она боялась взглянуть на край лодки; она не смела поднять к верху глаза, где гремело чудовище, наводившее на нее смертельный страх. Она бросилась на дно лодки и обнимала единственное существо, оставшееся для неё в живых – её пуделя. Она заплакала. Вдруг послышался ясно голос; он, казалось, выходил из окружающего воздуха:
– Смею я просить вас взглянуть на барометр?
Она высунула голову из лодочки. Литтл висел на конце длинного каната. Она снова спрятала голову.
Через минуту он приметил её беспокойное лицо, покрытое краскою, – лучезарное видение.
– О, прошу вас и не думайте подниматься! Останьтесь там, умоляю вас!
Литтл остался. Конечно, она ничего не сумела сделать с барометром, и так и сказала. Литтл улыбнулся.
– Не будете ли так добры спустить его вниз ко мне?
Но у неё не было ни веревки, ни даже бечевки. Наконец она сказала: – Обождите минуту.
Литтл ждал. В эту минуту лица её нельзя было видеть. Барометр медленно спустился, привязанный к шнурку от корсета.
Барометр страшно поднялся. Литтл взглянул на трубку и не сказал ничего. Послышался вздох. Затем рыдание. Затем довольно резким голосом произнесли:
– Почему вы ничего не делаете?
* * *
Литтл поднялся на руках по канату. Леди Каролина прижалась в противоположном углу лодки. Пудель Фидо жалобно выл. – Бедняжка, – сказала леди Каролина, – он голоден.
– Хотите вы спасти собаку? – сказал Литтл.
– Да.
– Дайте мне ваш зонтик.
Она передала Литтлю довольно объемистую вещь, состоявшую из шелка, кружев и китового уса (не похожий на наши зонтики). Литтл внимательно осмотрел все твердые части его состава.
– Дайте мне собаку.
Леди Каролина поспешно сунула записку под ошейник пуделя и передала своего любимца.
Литтл привязал собаку к ручке зонтика и спустил в пространство. Они медленно, но спокойно стали спускаться на землю. Между зонтиком и парашютом есть различие, но нет разницы. – Не беспокойтесь, его накормят на какой-нибудь ферме.