Не подарочки для полковника. Воронцовы
Шрифт:
Она находится в таком же шоке как я.
— Мой мужчина поссорился со мной, ушел перед свадьбой, обвинив во всех смертных грехах. Теперь он убежден, что у меня роман с Воронцовым! — бросает колючий взгляд на нахохлившегося Мишу. — Спасибо подруге, я пристроила детей у нее и рванула в столицу выяснять, что за недоразумение. Оказалось, вот оно! — тычет пальцем в напряженного Михаила. — Сима тяжело вздыхает. — Не подумал ни обо мне, ни о моих пациентах, ни о том, что у детей учебный
Бросаю вопросительный взгляд на любимого. Сидит, сложив руки на столе, на физиономии застыла маска вины.
Растерянно оглядываю кухню. Набираю побольше воздуха в грудь, спрашиваю:
— Когда переезжаете?
— Никогда! — выпаливает быстро.
Я тоже не хочу, чтобы Фима перебиралась в Москву, но вспоминая о мучениях своего мужчины, говорю другое:
— Подумайте о Михаиле. Теперь, когда он знает, что у него есть два сына, нуждающихся в отце, его любви и воспитании, жить в разлуке невыносимо.
Всем троим.
И мне!..
Смотреть, как он бежит с работы, чтобы провести лишнюю минуту с Алешей и Антоном онлайн очень больно.
Я — мать, женщина, понимаю, им нужно живое общение. По выходным они должны ходить на футбол, в будни делать уроки, учить стишки.
Или просто молчать, но вместе.
— Так роди ему сына! — выпаливает Сима, окуная меня в омут злости. — А мою жизнь не ломайте! Сказала же, что дети приедут на лето. Но если будете вмешиваться в естественный ход вещей, настраивать пацанов против меня и моего будущего мужа, тогда запрещу общение. И точка! — женщина бьет кулаком по столу.
— Никто ваших детей не настраивал против, — оправдываюсь неумело.
— Неужели?! — прожигает Мишу горячим взглядом.
— О чем она? — спрашиваю с бешено колотящимся сердцем.
— Я пацанам сказал, что они уже переезжают в Москву и могут жить у нас. Места хватит всем.
— Спятил? — в ужасе заглядываю в любимые глаза.
Сейчас они темно-синие. Значит, Миша зол как черт, просто сдерживается.
— Предлагаешь жить бывшей с вами в одной квартире? Мощно! — ухмыляется Фима.
— Дурдом, — соглашаюсь с ней.
— Я сказала последнее слово, пацаны приедут в июне, как только начнутся каникулы! — Сима поднимается во весь рост, и я рядом с ней выгляжу как Дюймовочка. — Меня ждут мои раненные солдатики. — Фима подходит к Мише, смотрит в упор ему в глаза. — Ты как никто должен понимать, мы давали клятвы служить Родине. Время пришло! Сейчас главное, служить, а личные выгоды оставь Воронцов на потом.
Ее слова жесткие верные, сказанные от всего сердца, бьют наотмашь.
— Я подожду, — стойко произносит Воронцов. — Тебя проводить?
— Нет уж. Останься с невестой. На ней лица нет, бледная
— Такси вызови, чего стоишь? — командует Мишке, который замер, разглядывая мою побелевшую физиономию.
Тяжело сглатываю.
— Иди…
Рассказывать о том, что стряслось сегодня в парке, Машка строго настрого запретила ему и матери. Молчу как партизан.
Вот и появилась у нас с Майей и Марией одна большая тайна на троих. Теперь мы с сестрами Миши стали закадычными подругами, скрывающими одну неприятную тайну.
Прощаемся с Серафимой, остаемся с любимым наедине.
— Злишься на меня? Малыш, пойми, очень скучаю по детям, — невнятно извиняется Миша. — А с Фимой у меня ничего нет, ты же знаешь, что люблю тебя, — притягивает к себе.
От нашей близости не понимаю, что творю, говорю, забываю, что только что ревновала, что сегодня чуть не потеряли Алиску.
Когда Миша гладит по спине, растворяюсь в его руках, мой мозг отключается.
Меня топит в эмоциях, неподвластных разуму и тело не подчиняется командам.
Воронцов хватает за талию, крепко прижимает к себе. Так крепко, что нечем дышать.
— Миша, пожалуйста… устала.
Крепкие руки жадно скользят по моим бедрам, горячие губы вцепляются в шею.
— Поля! Поля!
— Воронцов! — отчаянно отталкиваю мужчину от себя.
Смотрит на меня потемневшим ничего не понимающим взглядом.
— Что не так?
— Она же не будет жить здесь, с нами? Пообещай!
— Поля… — тихий стон вползает мне в душу. — Я хочу, чтобы дети всегда были рядом. Не могу же я разлучить их с родной мамой…
Вся дрожу. Зябко веду плечами. Холод лижет между лопатками, а щеки горят от негодования.
— Нехорошо это всё! Отпусти меня в душ.
До Миши только сейчас доходит, что я вернулась из парка одна.
— Где Стефания?
— Майя забрала ее к вам с намерением показать Воронцовское семейное гнездо. Заманила мини-зоопарком, детским городком и детским праздником.
— Хорошее дело. Иди милая, — целует в скулу, отпуская в душ.
Глава 39
Полина
Любимый толкает меня на кровать, следит за моим падением на мягкий матрас. Падает следом. Хорошо, что не на меня.
— Отправишь меня прямиком в рай? — намекаю на продолжение.
— Еще бы!
Через мгновение мои стоны вспарывают тишину квартиры, где мы находимся одни уже несколько дней. Стефании настолько понравилось в доме Воронцовых, что она не хочет возвращаться домой.