Не покидай меня, любовь
Шрифт:
– Я буду ходить, – сказала она убежденно. – Я буду ходить!
Никто не видел ее. Никому не было до нее никакого дела. Потемнело, ночь спустилась на сад, и большинство гостей собрались вокруг бассейна, наблюдая за плавающими. В нескольких метрах от Кристины росла красиво подстриженная живая изгородь, в середине которой была сделана арка, ведущая в розарий.
– Я докажу себе, что смогу ходить, и войду в эту арку, – прошептала Кристина. – Самое страшное, что может случиться, – я упаду. Тогда позову кого-нибудь на помощь.
Она медленно
Ноги еще были очень слабы, а позвоночник немного болел. Но она не думала о боли.
– Ну вот я и дошла, – сказала она, схватившись за зеленую арку.
Кристина чувствовала себя Алисой, попавшей в Зазеркалье.
Она оказалась в очаровательном маленьком садике, в центре которого стояла изящная скульптура Нимфы с морской раковиной в руках. Направо была видна беседка из тиса.
Фонарей здесь не было, только холодный тусклый свет луны и звезд. Но Кристину это не беспокоило, ее глаза уже привыкли к темноте.
«В беседке наверняка есть скамейка, – подумала она. – Если бы я смогла добраться туда, то позвала бы кого-нибудь: Винса, Алана или Мэг, чтобы они могли порадоваться моему успеху».
Медленно, бесшумно она начала двигаться к цели, опираясь на палки. И чем дальше она шла, тем увереннее становилась; ей казалось, что с каждым шагом силы возвращаются к ней.
Наконец она остановилась на мгновение и подняла лицо к небу.
– Господи, благодарю тебя, – прошептала она в исступлении.
И в этот момент она услышала голос Гейл Бишоп, доносившийся из беседки.
– Нет… дорогой, подожди… не уходи. Побудь со мной еще немного.
Кристина покраснела. «О Господи… она».
Неудивительно, ведь Гейл хозяйка этого вечера, наверняка она «крутит любовь» с кем-нибудь из приглашенных, хотя уже немного и старовата для этого. Но кто же с ней? Какую рыбку она подцепила на свою удочку? Гейл сегодня выглядела особенно соблазнительно в своем необычном наряде. Мужской голос ответил Гейл, и весь мир перевернулся для бедной Кристины, тело напряглось, а руки впились в рукоятки палок так сильно, что побелели от напряжения. Мужчина, который сидел в беседке, был Винс. Винс, ее муж. Его голос был низкий и настойчивый.
– Весь вечер ты сводишь меня с ума, Гейл. Но нам нельзя оставаться здесь больше, кто-нибудь может войти.
– Мне все равно, – сказала она, – как и тебе. Ведь тебе тоже все равно?
Кристина нетерпеливо ждала ответа, и вскоре она услышала его:
– Конечно, мне все равно. Поцелуй меня еще раз. Ты возбуждаешь меня. Я обожаю тебя, Тайфун.
Молчание. Затем, чуть позже, Кристина услышала его шепот:
– Я люблю тебя.
Опять наступило молчание. Ужасное
Жизнь, еще минуту назад казавшаяся такой прекрасной, полной обещаний и надежд, превратилась в кошмар. Мысль о том, что происходит сейчас в беседке, была равносильна для нее известию о смерти.
«Нет! – внутренне закричала она. – Винс, пожалуйста, не надо».
Все, что она пережила с момента аварии, – боль, отчаяние, вдруг разом вернулось к ней и повергло ее в ужас.
Кристина дрожала, стоя в темноте, и думала о том, что не сможет этого вынести. Она только что сделала первые шаги, которые дались ей с огромным трудом. Шаги, которые должны были привести Кристину в объятия к Винсу, а они привели ее к кошмару. Теперь она знает, что Винс больше не принадлежит ей. Ведь она его жена! Она носит его фамилию. Но Винс выбросил ее из своего сердца, и ее место заняла другая женщина.
Но Кристина была слишком горда, чтобы позволить этим двум видеть ее поражение, ее позор.
С усилием она повернулась, а затем медленно и бесшумно вышла из розария. Подойдя к своему креслу, Кристина выронила палки и тяжело опустилась на сиденье. Она вся дрожала, лицо и губы побелели от перенесенных физических усилий и моральных переживаний. Она готова была разрыдаться. Кристина оказалась в такой темноте, в таком одиночестве, о котором даже и не подозревала, но ее сердце продолжало биться, а легкие продолжали дышать. Она удивлялась, что не умерла от горя.
«Винс, Винс, Винс», – повторяла она про себя его имя.
Стремительный поток чувств нахлынул на нее, и когда она пришла в себя, то не чувствовала ничего, кроме пустоты и подавленности. Она знала, что эту боль, как и все другие, нужно пережить, что жалобы и мольбы здесь не помогут. От этой боли нет никаких успокаивающих средств, нет никакой анестезии. Самое лучшее – все вынести молча. Никто не должен знать об этом. По крайней мере это для себя она решила однозначно. Кристина не расскажет этого ни одной живой душе, даже своему лучшему другу. Она могла легко устроить скандал, открыто обвинив Гейл и Винса, но этого она никогда себе не позволит. Кристина справится с этим одна.
Вдруг она увидела Алана, который шел по направлению к ней. Он только что вышел из бассейна, его седые волосы были влажными, на нем был банный халат, а на шее висело полотенце.
– Привет, – весело окликнул он ее, – какая ты счастливая, что можешь сидеть в тепле. А вот я весь дрожу, они сбросили меня в бассейн. Генри Бишоп сказал, что я должен принять горячую ванну и выпить виски, что я и собираюсь сделать. Бедный старый брокер уже немолод. Ты слышишь эти крики радости? Им нравится плавать в ледяной воде.