Не повторяется такое никогда!
Шрифт:
— Спасибо, фрау. Приходите ещё. До свидания.
Валерия вышла из магазина какая-то ошеломлённая, как будто опьяневшая, и ничего не говорила.
— Ну, вот видишь, "не такий страшний чорт, як його малюють", — пошутил на украинском языке Андрей. — Ты всего через неделю после приезда в ГДР смогла сама сделать покупки.
— Но почему всё так дёшево, если ты говоришь, что оно качественное?
— Я тебе расскажу об этом дома. Не забивай сейчас этим голову. Наслаждайся хорошим днём и экскурсией по городу. Нравится он тебе?
— Нравится. Я тебе это говорила, когда ещё ехала в автобусе с вокзала.
— Вот и отлично. Ещё
— Да, в принципе, это несложно. Ехать в автобусе в район площади с ратушей и рыцарем, а потом всё не так уж и далеко. Если только на первых порах не заблужусь, идя, например, сюда.
— Не заблудишься. Мы в следующий раз поедем снова вдвоём, но тогда уже ты будешь ведущей. Вот и посмотрим, что у тебя получится.
Андрей не стал с Лерой направляться в сторону Зальцведельских ворот, как в случае с Александровым, а просто побродил с женой ещё немного в окрестностях площади Мадонны, а затем потихоньку отправился на автобусную остановку. Он видел, что жена устала, но не столько физически, как от переполнявших её впечатлений. А их у неё хватило и на этот остаток дня, и на воскресенье. Когда они уже ехали в автобусе, Андрей пошутил:
— А ты мне что-то так и не показала красивую немку.
— Ой, я совсем о них и забыла. После этого магазина… Да, а вот продавщица в нём была как раз ничего.
— Вот именно — ничего, но не более того. Да и признайся честно, она тебе понравилась больше из-за того, что была с тобой вежлива и обходительна.
— Возможно. Но это значит, что и с немцами можно находить общий язык.
— Несомненно. Как ты к ним относишься, так и они к тебе. Они же простые люди.
Дома Андрей объяснил Валерии, почему детские товары такие дешёвые, хотя по качеству не уступают другим подобным.
— Слушай, Андрюша. Но мы же тогда сможем одеть Никитку на 10–15 лет вперёд. Ведь особой детской моды не существует.
— Ну, на пятнадцать лет, пожалуй, не получится, а лет на десять можно попробовать. Товары на подростков в возрасте после 14 лет, по-моему, немцы передают уже в другие магазины. А там и цены выше.
— Я не знаю, одену ли я его и обую до 14 лет, но до десяти постараюсь, это точно.
— Пожалуйста. Только есть один нюанс — Никитка не будет успевать их снашивать. Качество у этих товаров хорошее, а потому он будет из них просто вырастать. Так что одинаковых размеров много брать не стоит. Особенно это касается обуви. По две-три теннисочки, на перемену, это ещё ничего.
— Всё, буду составлять список по размерам и отмечать, что я купила.
— Вот-вот, давай. Целый реестр составишь.
— Ну и что. Ты не смейся. Я хочу своего ребёнка хорошо обеспечить.
— Да разве я возражаю.
Морозевичи делились впечатлениями о поездке в Стендаль до самой ночи, продолжив даже и в воскресенье. Зато на работу в понедельник Валерия пошла уже в более радостном настроении. Правда, сначала она вышла не совсем на работу — два раза в месяц понедельник начинался для служащих с политинформации. Чистой политинформацией это назвать, правда, вряд ли можно было. Это было и собрание трудового коллектива, и отдельные разборы работы отдельных служб, и какие-то занятия, учёба, последние новости из Союза — много чего включала в себя эта, так званая, "политинформация". Была в этом мероприятии одна странность — присутствующие на политинформации делились в клубе на местах по половому признаку. Как?
ГЛАВА 39
Конец и начало
А на улице, наконец-то, почувствовалась настоящая весна, после промозглой зимы и довольно холодного марта. Жалобы на плохое отопление прекратились, в теплохозяйстве стало немного поспокойнее. И вот в среду на очередной планёрке Лукшин заявил:
— Так, начнём наше совещание с самого главного вопроса. Вчера мы были с Лукичом и вашим отрезком трубы, Андрей Николаевич, в КЭЧ. Как я и предполагал, это оказалось пустой формальностью — все, кто брал в руки эту трубу, категорически заявляли, что отдавать тепло, а значит и греть помещение, она не будет. И тоже, хотя и понимали сложность мероприятия, говорили о том, что систему отопления следует менять.
— И что дальше? — спросил Кирзонян.
— А далее мы не далее как сегодня вдвоём с Михаилом Лукичом были у командира. И опять Андрей Николаевич оказался прав — мы его еле убедили в необходимости такой кардинальной меры. Я даже боюсь, что без помощи Лукича я сам и не убедил бы его. Но его, конечно, больше всего убедил вид этого отрезка трубы, а также заключения специалистов из КЭЧ. Так что, несмотря на сложность таких работ, мы вынуждены, повторяю, вынуждены будем их проводить. Тут ведь и не специалистам понятно, что, если оставить всё так, как есть, то лучше не будет. Будет только хуже.
— И когда мы начнём эту работу? — спросил Андрей.
— Как только Андреев согласует этот вопрос с вышестоящими инстанциями. Как вы понимаете, деньги из своего кармана мы не выложим, их ещё нужно будет выбивать на материалы.
— На материалы? Почему только на материалы? А на проект, а на сами работы?
— А вот в этом вопросе есть определённые трудности. Вы себе, вероятно, представляете, на сколько времени может затянуться составление проекта официальными организациями, его согласование и утверждение. Это ещё не упоминая о деньгах. Так что проект придётся делать самим.
— Что значит самим? — недоумевал Морозевич. — Самим, это, как я понимаю, проект придётся делать именно мне?
— Правильно понимаете, Андрей Николаевич, — серьёзно ответил майор, а Лукич только ехидненько улыбался.
— Да я же такими работами сроду не занимался. Этими работами обычно занимаются целые отделы проектных институтов. Господи! Да ещё сметы составлять, утверждать.
— Ничего мы официально утверждать не будем, — вступил в разговор Грицюк. — Вы разрабатываете, правильнее сказать, не проект, а схему отопления этого дома. Мы прикинем, сколько каких труб нужно. Радиаторы несложно посчитать по количеству помещений. Ну, естественно, разные "американки", отводы и прочее — карбид, кислород, сварочная проволока и т. п.