Не повторяй ошибок
Шрифт:
— Она говорит, что это просто мигрень, — откликнулся Бишоп.
Эдвардс возразила:
— Это не ординарная головная боль. Ее зрачки расширены А что, она подвержена приступам мигрени?
Вопрос был обращен к Бишопу. Тот поколебался, прежде чем ответить:
— Нет, насколько я знаю.
Доктор Эдвардс упрямо смотрела на него, не позволяя ни опустить глаза, ни отвернуться.
— И все же?
— Вы знаете столько же, сколько и я. Даже больше, чем я. — Как бы хотелось Бишопу, чтобы сейчас был не вечер воскресенья в захудалом городке, где он не может даже
Харт подтвердил:
— Помню, я где-то читал об этом. Итак…
— Итак, — голос Бишопа был лишен всяких эмоций, — если теория верна, из этого следует, что особенно частые или особенно мощные вспышки могут вместо прокладывания новых путей заняться разрушением старых, начать разрушать сам мозг.
Харт снова взял слово и заговорил медленно, придавая тем самым своей речи необходимую, как он считал, значительность:
— Миранду Найт я бы определенно причислил к особо мощным телепатам. Так как она — обладатель четырех разных видов телепатической энергии и способна мобилизировать их одновременно и собрать воедино, то, должно быть, в мозгу ее бушуют ужасающие энергетические бури. Страшно вообразить, какую активность проявляет ее мозг, сколько энергии она тратит, создавая защитные щиты для себя и блокируя нас.
— Да, слишком много, — негромко произнес Бишоп.
Доктор Эдвардс, отложив нож и вилку, вступила в разговор:
— Если дело обстоит так, то на ранней стадии первыми симптомами будут как раз головные боли, расширенные зрачки, болезненная реакция на свет и шум. Затем с каждым событием и последующим за ним приступом ее самочувствие будет ухудшаться, а распад личности прогрессировать.
— До какой степени? — осторожно поинтересовался Харт.
Эдвардс постаралась уклониться от его вопрошающего взгляда.
— Исследования в этой области почти не проводились, и теорию экспериментально не проверяли. Она осталась лишь теорией. Но даже если бы практика предоставила нам реальные факты, в каких единицах мы бы измеряли степень ущерба, уровень разрушения и прочее?
Харт перевел взгляд на Бишопа, и ему не понравилось то, что он увидел, или, вернее, то, что ему от Бишопа передалось.
— Все же, до каких пор процесс будет продолжаться? — настаивал Харт.
— Пока она не превратится в растение. — С каменным выражением лица Бишоп отвернулся к окну, за которым не было ничего, кроме черноты. — Впрочем, это же… только теория.
Глава 7
Сет Дэниэлс включил вторую передачу, получая удовольствие от того, как подчиняется ему машина, и добиваясь идеально гладкой, бесшумной смены скоростей, но, казалось бы, тщательно отлаженный механизм подвел его. Сет нахмурился, ощутив неожиданный толчок. Он знал, что Бонни наблюдает за ним с сочувственным пониманием,
— Здесь просто нужна практика, — ее заботливый, выдержанный тон не помогал делу, а лишь подчеркивал тот факт, что она всеми силами пытается не затронуть его ранимое мужское самолюбие.
— Я это знаю, — буркнул он.
— И координация.
— И это я знаю, Бонни.
— Прости, но я еще хотела сказать, что ты наверняка скоро освоишься. Ты же играешь в футбол, а там тоже нужна координация.
Сет дернулся, когда переходу рычага в третье положение сопутствовал новый толчок и неприятный скрежет.
— Что за упрямая штука! Так и тянет выломать ее из гнезда!
Мельком бросив взгляд на Бонни, он увидел, как она кусает губы, чтобы не рассмеяться. Пару секунд он еще злился на себя и на коробку скоростей, но в конце концов расхохотался:
— О'кей! Я освою ее, черт побери! Но ты-то хороша. Признайся, Миранда еще не научила тебя водить самолет и охотиться на медведей?
— Ты хочешь обучиться охоте на медведей? — невинно спросила Бонни. — Если так…
«Бонни!» — услышала она предостережение.
— Нет-нет, все гораздо скучнее и обыденнее. Я брала у нее уроки вождения, кулинарии, шитья и… снайперской стрельбы.
— О боже!
Бонни улыбнулась:
— Миранда ведь выступает в двух ролях — и матери, и отца, ты же знаешь.
— Я все понимаю, но иногда мне кажется, не вздумала ли она зачислить тебя в коммандос.
— Рэнди считает, что раз в доме есть оружие, то почему бы мне не научиться им пользоваться.
— Но стрельба с оптическим прицелом! К чему? Знать, как не прострелить себе ногу, — это одно, а вот учиться за сто ярдов попадать в муху — совсем другое.
— Желтый свет, Сет, — предупредила Бонни. — Выжми сцепление и переведи рычаг.
Сет повиновался, и неожиданно у него получилось так, что машина плавно снизила скорость и вовремя затормозила перед уличным светофором. Этого ему было достаточно, чтобы расправить дотоле поникшие перышки.
— Ты увиливаешь от ответа, — обвинил он ее.
— А мне нечего больше сказать. Рэнди учила меня тому, что, на ее взгляд, могло пригодиться мне впоследствии. В результате я умею теперь печь пироги, пришивать пуговицы, могу поменять колесо и использовать огнестрельное оружие в случае необходимости.
— Удивительно, что она тебя отпустила со мной сегодня.
— Мы должны быть дома до комендантского часа, — напомнила Бонни.
— Знаю, — кивнул он.
Ему исполнилось лишь семнадцать, и это обязывало его не появляться на улице и находиться под присмотром родителей или других взрослых с пяти часов пополудни.
— Она всегда так тряслась над тобой, а тут еще этот маньяк разгуливает на свободе.
— Я обещала, что никуда не выйду одна, даже до комендантского часа, только с тобой. Ты ей нравишься, и она тебе доверяет.