Не принимай красную таблетку
Шрифт:
«Это было очень мило, – неизменно говорил он, когда они встречались вечером после работы. – Мне понравилось».
Но на самом деле он каждый раз брал эти карточки, ломал пополам и выбрасывал в мусорку. Они были одноразовыми, и именно это раздражало больше всего. Бесполезная ерунда, тратящая зря природные ресурсы; если такую дрянь покупают и продают, значит, все они живут слишком хорошо.
Если бы Павел смотрел эти видео, он бы заметил, как изменялось их настроение. Сначала на них были воздушные поцелуйчики и пожелания доброго утра, потом просто кривляния на камеру. Потом однажды Лида расплакалась и сказала, что не чувствует между ними той прежней страсти, какая связывала их в самом начале. Вечером после того, как
Он узнал об этом позже. Когда он уже плотно сидел на суррогатах – таблетках, блокирующих чувства и активирующих их по запросу. В официальном маркетинге это называлось тем самым красивым словосочетанием «Дизайн эмоций», но те, кто имел к ним доступ (и уж тем более разрабатывал), давно называли их проще.
Правила игры были просты. Сначала ты принимал «глушилку» в течение трёх суток, чтобы заблокировать настоящие чувства. Как поверхностно слышал Павел, эмоции включались в следующем порядке: сначала некие рецепторы улавливают триггер, затем запускается механизм реакции, включается состояние аффекта, когда эмоции невозможно контролировать, затем он отступает и включается режим контроля. Так вот «глушилка» блокировала этот процесс ещё на стадии осознания организмом триггера, и потому дальнейшие эффекты не срабатывали. Но эмоции в целом – штука полезная, поэтому в дополнение к глушилке шли сами суррогатные чувства. Они длились ровно столько, сколько нужно, не достигая состояния аффекта, и позволяли безопасно получать бонусы от чувств, избегая при этом негативных сторон.
«Нет прежней страсти», да?
Павел начал принимать суррогаты для того, чтобы понять, хочет ли он действительно расставаться с Лидой или нет. Эмоции мешали ему: ненависть к проклятым пластинкам и постоянные ссоры причудливо смешивались со страстью, вспыхивающей между ними во время примирений. Это были очень заманчивые качели, яркие, сводящие с ума, но должность Павла требовала от него трезвости ума, а не бесконечных разборок с девушкой. Ему нельзя было становиться заложником собственных чувств; разрабатывалась система безопасности для базы данных всего проекта «Дизайн эмоций», и ему предстояло создать самую защищённую конструкцию в истории, совершить прорыв в своей области. Некогда было качаться между ненавистью и любовью, да и не хотелось, да и не нужно было! Нужен был покой.
Суррогаты не были выпущены в открытую продажу, не были доступны даже сотрудникам компании. Но почему-то у Павла они были, и к моменту, когда Лида ушла, он уже принимал коктейли «Кураж» на работе, чтобы получить нужную дозу эмоций и активнее включаться в разработку. Всё это было на уровне теста на добровольцах, и Павел взял их… взял их…
Чёрт, откуда же он взял их?!
… Боль стала настолько невыносимой, что просто вытолкнула его из воспоминаний в реальность и заставила сесть. Как только Павел сделал это, она сразу же схлынула отливом и отступила окончательно. Павел обнаружил себя сидящим на полу в приёмной всё того же офисного здания, сжимавшим в пальцах записку так, что она смялась и местами порвалась. Ну что, по крайней мере, всё чуточку прояснилось. Если у него на руках новая формула «глушилки», несовместимой со старыми коктейлями, он мог их принять вместе, чтобы набраться смелости перед тем, что он собирался сделать. Ну да, подумал Павел, он и сейчас бы не смог решиться взорвать что-то… где-то… что бы там ни было. И вообще, с чего он взял, что бомба – единственный выход? Неужели не было других вариантов?
Павел обернулся к сумке и осторожно расстегнул основное отделение. Ну да, самодельное взрывное устройство, активируемое дистанционно, он сразу узнал его – похоже, собирал своими руками,
Павел пошарил в остальных карманах, но ничего полезного не нашёл. В паспорте не обнаружилось никаких штампов, кроме прописки – похоже, с той Лидой закончилось тем, что они всё-таки расстались. Имя и фото совпадали с тем, что Павел видел на пропуске, но это и не было новостью. Адрес по прописке ни о чём не говорил – улицы, проспекты и площади Ленина были буквально в любом городе России, могли находиться в любой его части, хотя чисто теоретически это могло бы содержать небольшую, но подсказку. Если бы квартира была в престижном районе, можно было бы убедиться в серьёзности намерений Павла-из-прошлого, потому как совершенно не было причин так рисковать собой большому руководителю, обеспеченному человеку в самом расцвете сил. Кстати, да, сравнение даты рождения и даты на часах подсказали Павлу, что ему нет и тридцати пяти, а потому по закону он и вовсе молодёжь, а не просто в самом расцвете…
Телефон зазвонил снова. На этот раз Павел потянулся к нему, не желая пропускать, и увидел имя звонящего: «Шрам». Нехорошее ощущение, невнятное, где-то на уровне ассоциаций перекатилось внутри. Но звонок он всё-таки принял.
– Хвала небесам, я думал, что тебе конец, – выдохнул с облегчением низкий мужской голос. – Где ты?
Павел мгновенно принялся соображать, телефон канул в тишину. Ему не был приятен этот человек? Нельзя было брать трубку? Нельзя было доверять этому человеку? Почему такая странная запись, он имел привычку называть людей по имени-отчеству…
Шрам, прострелила загадка. Как в детском мультике, как там его, про львов. Там был предатель, убивший своего брата, и его звали Шрам. Павел так впечатлился этой историей в детстве, что сейчас она прошла даже сквозь непрошибаемую стену забвения.
– Эй, – позвал голос. – Ты как там?
– Кто вы? – бесстрастно спросил Павел и поднялся на ноги.
– Я… ох, чёрт, нет. Только не говори, что ты провалился в амнезию.
Павел пожал плечами, как будто его собеседник мог это увидеть. Прошёлся вокруг сумки, посмотрел на часы, чтобы узнать, сколько времени провалялся в несознанке, и вдруг увидел концовку видео с той пластинки. «Номер кабинета 402» – гласила зависшая над экраном голубая надпись.
– Послушай, я твой друг, – зачастил вдруг голос в телефоне. – Мы знакомы чёрт знает сколько времени, я знаю о тебе всё. Ты…
– И как же я оказался здесь, в офисе «Дизайна эмоций», ночью, да ещё и запертый?
Тишина настала так резко, будто кто-то оборвал провод связи. Павел снова обошёл сумку по кругу, размышляя, как найти неведомый кабинет и в этом ли он здании. Если вспомнить логику нумерации помещений в его университете, неведомый 402 кабинет может быть на четвёртом этаже.
– Я… не знаю, – послышался в динамике встревоженный голос. – В последний раз мы разговаривали с тобой буквально пару часов назад, и ты говорил, что едешь домой, я…
Значит, я ему однозначно не доверял, решил Павел. Запись в телефоне была подсказкой, очередной деталью в пазле без общей картинки, но ему начинало казаться, что он понимает, какой эта картинка может быть.
– Значит, даже в той ситуации я знаю себя лучше, – бросил Павел. – Всего наилучшего.
Он сбросил звонок и поискал взглядом лифт, тот обнаружился в дальнем конце помещения. Подхватив сумку, Павел направился в его сторону, намереваясь подняться на четвёртый этаж. По крайней мере если ошибётся – начнёт поиск заново, не страшно.