Не пролететь мимо Земли
Шрифт:
– А ты… у тебя с кем-нибудь уже было?
– Нет, – честно ответил Рома.
Вика надула губки.
– У меня тоже, – сказала она. – Да и вообще, я не могу так сразу… Мне надо к тебе привыкнуть… Да и что такое, в каких-то антисанитарных условиях… Давай уже, когда вернемся, я к тебе зайду, что ли…
Грин вздохнул и отпустил ее. Потом музыканты всей компанией пошли в бар. Наибольшее впечатление на Рому произвели полусферические впадины в потолке, отделанные разноцветным стеклом. Там и были укреплены светильники. Катю эти модернистские изыски привели просто в восторг. Но Грину они казались похожими на дюзы в днище огромного космического
Рома еще не знал, что «Отложим» – это самая ужасная форма отказа, и сейчас был полон самых радужных надежд. Он так замечтался, что не слышал, как кто-то вошел в «газон». Когда дверь хлопнула второй раз, Грин вздрогнул и очнулся.
Сначала он услышал невнятные голоса, а потом «газон» закачался так, что Рома испытал минутное отвратительное чувство потери равновесия, какое испытывают люди в момент подземного толчка. С этим он бы справился, но в этот момент он узнал голоса, и почва в прямом смысле этого слова ушла у него из-под ног.
После того, как Вика ушла в «газон» за книжкой, которую хотела подарить Рите, за столиком остались только Катя, сама Рита с Гариком, Рикошет и Василий Владимирович. Василия Владимировича Трубецкого, известного в прошлом рок-музыканта, солиста легендарной группы «Перпетуум Мобиле», а ныне ведущего популярной телепередачи «Ремонт» и одного из главных спонсоров фестиваля, подвел к их столику конферансье. Мэтр порядком раздался с возрастом, в волосах его блестела импозантная седина, но пиво он пил так же, как в годы своей молодости. Впрочем, за чужой счет, как известно, пьют не только трезвенники, но даже язвенники, а Василий Владимирович не относился ни к одной из этих категорий. Оказалось, что выступление «Акафиста» произвело на Трубецкого большое впечатление. Сергей тут же кинулся окучивать спонсора, от мнения которого во многом зависело, с кем именно будет заключен годовой контракт, включавший также запись, выпуск и раскрутку как минимум двух альбомов группы-победителя фестиваля.
– Удивительная здесь акустика, – сказал Василий Владимирович. – Наводит на мысль о возрождениях традиций русского зодчества.
– О вмазанных в стену горшках? – смеясь, спросила Катя.
Трубецкой удивленно посмотрел на нее и кивнул.
– Да, – сказал Рикошет, не глядя на спонсора. – Звук здесь хороший.
Весь вечер бас-гитарист, по своему обыкновению, молчал и вяло ковырялся в своей тарелке. Ему очень хотелось есть, и заказанная им солянка оказалась очень даже вкусной, но после появления Василия Владимировича музыканту кусок не лез в горло.
– Сколько время? – спросил он у Кати.
– Еще только двадцать минут прошло, – сказала девушка.
– Пойду, покурю, – сказал Рикошет и поднялся.
– Я, пожалуй, тоже, – сказал Василий Владимирович.
Витек спустился со ступеней широкого крыльца и остановился у двух молодых елей, посаженных чуть левее забитой парковки. Мимо них к ДК походкой лунатика прошел Грин. Впрочем, большинство и участников, и гостей фестиваля приобрели такую походку еще до антракта, бар был открыт с самого начала концерта. Рикошет мельком подумал, сможет ли Рома держать ритм. Музыкантов в тени елок Грин не заметил.
Минуты три они курили в молчании. Наконец Трубецкой понял, что парень вовсе не намерен помогать ему завязать беседу.
– Ну ты себя изуродовал, мать родная не узнала бы, – сказал Василий Владимирович
– Сам, – сказал Рикошет. – Да и ты ведь узнал меня.
Василий Владимирович тихонько засмеялся.
– Я узнал не тебя, – сказал он. – Я думал, что с ума сошел, когда услышал аранжировку партии Брюнхильд из «Валькирии» в этой вашей, как ее…«Герде». Я захотел посмотреть, кто же из «Акафиста» закончил музыкальное училище. А нашел того, кто преподавал в консерватории. Ты мечешь бисер перед свиньями, Эмиль, эти безмозглые ублюдки никогда не поймут и не оценят твоего таланта…
– Чего ты хочешь?
Василий Владимирович поморщился:
– Ты ко мне все-таки лучше на «вы» обращайся. Все-таки люди кругом, а тут такая фамильярность…
– Я говорю «ты» всем, с кем спал, – сказал Рикошет хладнокровно.
– У тебя есть деньги? – помолчав, спросил Трубецкой.
Витек впервые за весь вечер в упор взглянул на него.
– Спасибо, мне пока хватает.
– Если будет нужно, я всегда готов помочь.
– Я знаю.
– В Питер не думаешь вернуться? – спросил Василий Владимирович.
– Не все могут похвастаться такой музыкальным слухом и мелодической памятью, как ты, – сказал Витек. – Но зрительная память у людей обычно лучше.
– Ты на кладбище не ходил еще? – спросил Василий Владимирович. – Я тогда ездил, если хочешь, могу тебе показать…
Рикошет выронил сигарету. Взглянув на него, Василий Владимирович даже в блеклом свете фонарей над входом в ДК увидел бледность, проступившую на его лице. Витек покачнулся, как от удара. Трубецкой схватил его за плечо.
– Ты что, не знал? – спросил он с испугом. – Господи, я думал, ты знаешь. Я бы тебя как-нибудь подготовил…
– «Муся, твоя мама вышла на крышу погулять…», – сквозь зубы сказал Рикошет и повел плечом. Василий Владимирович убрал руку.
– Отчего? Когда? – спросил парень.
– Инфаркт. Сразу после Нового Года почти. У него ведь три уже было, откачать не смогли…
– Понятно, – сказал Рикошет. – Пойду я, пожалуй.
Он сделал шаг вперед, скривился и схватился за грудь. Мэтр с ужасом смотрел на него.
– Лучше постой здесь, – пробормотал Василий Владимирович. – Такой шок, а у тебя ведь наследственность... Здесь где-то должна «скорая» дежурить, на таких концертах без этого не обходится. Подожди, я схожу, спрошу…
Витек замотал головой.
– Не надо. Мне уже лучше.
Он неверным шагом направился к ДК. Трубецкой хотел последовать за ним, но тут откуда-то вынырнул Сергей и немедленно начал разливаться соловьем. Василий Владимирович проводил Рикошета взглядом, в котором был и страх, и удовлетворение.
Сергей обернулся на звук открывшейся дверцы. Это была Вика. Глаза ее блестели.
– Я за книжкой, хочу вот Рите подарить, – пояснила девушка. Сергей вернулся к поискам запасного комплекта струн в своем рюкзаке. Он сорвал первую струну во время выступления, кое-как смог доиграть, но теперь хотел заменить. Парень почувствовал на своей спине дыхание Вики, горячий воздух соскальзывал прямо ему под воротник. На улице было холодно для начала мая, но в концертном зале было очень тепло, даже душно. Вика сняла свой свитер, оставшись в одном топике, да так и не одела свитер обратно. Горячие, твердые, отчетливо ощутимые соски уперлись ему в спину. Сергей повернулся, и заглянул в глаза Вики очень откровенным взглядом.