Не просто убить…
Шрифт:
– Мне дяде позвонить?
– Звони! Достал уже! Тебя дядя сюда послал не ради твоей бабы, а чтобы ты показал себя, ты же только обделываешься ежеминутно!
– Кондрат, не надо так со мной!
– И со мной так не надо, парень.
Кондрат демонстративно отвернулся от Карена, и все боевики Толстого Ары сошлись сплочённой группкой, тихо разговаривая в кругу и ясно давая понять Карену, что он провалился и утратил контроль над людьми.
В номер вошёл толстенький, низкорослый, но очень широкоплечий Карапет (прозвище у него было от его фамилии Карапетян).
– Что?
Карапет был растерян и даже не мог говорить, он только хватал ртом воздух, словно от удушья, а его испуг был виден за версту.
Карапет молча указал рукой на дверь.
Кондрат и все остальные ждали объяснений.
– Дочь Данилова сбежала! – вскричал Карапет.
– Нет! – Теперь сам Кондрат скривился, как от зубной боли, посмотрел на побледневшего Карена и обернулся к своим парням: – Поймать её, любой ценой! Если Данилов получит свою дочь – мы покойники!
Боевики молча выбежали из номера.
– Всё плохо? – робко спросил Карен.
Кондрат очнулся от тяжёлых мыслей (он изначально был против атаки на Данилова и его банду – захватил тот Лолу, ну и хрен с ней! Не стоила она войны, которую теперь развязали):
– Что?
– Мы в жопе?
– В полной… – рыкнул Кондрат…
Лариса очнулась сразу – пелена одуряющего тумана вмиг спала, и мозг заработал чётко, настолько чётко, что Лариса успела подумать: «Было бы неплохо прикупить дури, какой меня накололи, после неё мысли ясные, как никогда».
Она встала, одёрнула измятое платье (за всё время плена её впервые не связали и не было охранников), потянула на себя дверь – закрыто, уверенно взялась пальцами за язычок замка и повернула – последовал щелчок. Неужели свобода? Так просто?
Мозг уже анализировал ситуацию. Они вышли на отца? Заплачен выкуп, и её оставили всемогущему родителю? Что сейчас будет? Сопли, слёзы, наигранные тёплые чувства? Если за дверью она увидит отца, как себя поведёт? Как поведёт себя он? А что, если с ним Савватей? А вдруг там бандиты? Полный коридор бандитов! Поэтому её и не сторожат в номере.
Лариса отворила дверь и вышла в коридор – никого.
До лифта она донеслась за семь секунд, нажала на кнопку вызова и ещё минуту мучилась: «Ну же! Ну… Скорее… О господи…» Лифт пришёл, и он был пуст. В этом плохоньком отеле в лифте не было служащего, отвечающего за спуск и подъём клиентов. Лариса сама нажала на кнопку с номером «1».
Лифт спустился.
Лариса вышла в оживлённый вестибюль. До неё никому не было дела.
Через минуту она торопливо шла по оживленной улице. Пятиэтажные дома, выкрашенные в белый цвет, пальмы, редкие машины.
Лариса махнула рукой.
Такси возникло словно из воздуха.
Лариса заглянула в салон. Лицо таксиста-араба было изъедено морщинами. Он не походил на примерного водителя такси. Таким уродам свыше предназначено в темные ночи грабить прохожих.
Лариса хотела проанализировать, стоит или нет садиться в машину, но её рот сам задал вопрос по-английски:
– Рашн консулэйт?
– О-кей,
Уже оказавшись на заднем сиденье, Лариса подумала, что таксист не такой уж урод. Обычный мужик. И он не араб, а индус. Местный гастарбайтер.
Если она доберётся до консульства, она покажет Карену и его чертям!
…Вернувшиеся из разведки Миша Сарасян и Ашот напрасно толкались в запертые двери номеров – никого из их подельников в отеле не было.
– Ну? – обернулся к Ашоту Миша. – Ты что-нибудь понимаешь?
– Думаю, происходит что-то нехорошее…
Такси притормозило у кованой ограды трёхэтажного особняка белого цвета, выстроенного в колониальном стиле, с колоннами, широкими ступенями крыльца, узкими окнами-фрамугами. За оградой, перед зданием, был разбит яркий цветник, росло много низких кустистых пальм, а четверо гвардейцев с автоматическими винтовками М-16 (двое у ворот, двое у крыльца), в белых касках, прогуливались, переговариваясь друг с другом на приличном расстоянии.
Лариса испуганно смотрела на здание через окно такси, мозг настороженно твердил: «Российского флага нет. Почему?»
Она посмотрела на обернувшегося к заднему сиденью индуса – он ждал денег. Лариса уверенно заговорила по-английски, поняв, что таксист знает этот язык так же, как и она.
– Русское консульство?
– Точно так. Русский дом! Леди, сто долларов, пожалуйста.
– Что? Сто долларов? Обалдел? – разозлилась Лариса. Она знала, что таксисты в таких затрапезных странах, особенно в Африке и Южной Азии, дерут с белых туристов не три, а сто шкур. А этот гастарбайтер вовсе обнаглел! Сидел бы в своей Индии! Урод! – Пошёл на хрен! – заорала она в лицо таксисту, демонстративно выставив палец на привычный американский манер. – Пошёл вон, урод! У меня всё равно нет ни цента!
Она толкнула дверцу и рванула к воротам консульства. Стоявшие у ворот бравые гвардейцы среагировать не успели – она резво юркнула в узкий проём между створок из ажурного металла и побежала к дому, голося изо всей силы:
– Господин посол! Господин посол! Товарищ посол! Спасите меня!
Взбешенный индус-таксист, ринувшийся в погоню за беглянкой, попал в руки охраны. Ему безжалостно разбили лицо прикладом винтовки и обрушили на пыльную мостовую.
Таксист вскочил на ноги, оттолкнул одного из гвардейцев и, визгливо ругаясь, побежал обратно к своей машине. Его не преследовали, всё внимание обратилось на Ларису.
«Не пробиться мне», – обречённо подумала Лариса, когда два солдата у входа в здание крепко стиснули её с двух сторон.
– Спасите! – вскричала она снова, и получила сильнейший удар по губам кулаком. Сознание не отключилось, а внутренний голос сообщил Ларисе: «Губы разбили, уроды. Сейчас весь рот опухнет, буду на бомжиху похожа. Господи. Почему ты бросил меня?»
Вдруг дверь отворилась и на крыльцо вышел тщедушный мужчина лет сорока пяти, в очках, с болезненными мешками под глазами.