Не пытайтесь это повторить
Шрифт:
Поэтому сияние того, что я откопала, показалось особенно ярким.
А Димино лицо в этом сиянии – особенно бледным.
– Что это? – прошептал он.
– Я сама не знаю, – в тон ему прошептала я. – Я как-то гуляла здесь поздно вечером, смотрю – светится. Я стала откапывать, но такое впечатление, что чем больше копаешь, тем больше оно уходит под землю. На что похоже?
В Диме проснулся профессионал. Все-таки он был археологом.
– Это похоже на край саркофага. Или склепа.
– Значит, ты тоже это заметил.
Забытая оранжерейная
– Что будем делать? – спросила я Диму.
– Ты еще никому про это не говорила?
– Нет. Вот только тебе сказала.
– Знаешь, по-моему, об этом надо поставить в известность ученый совет музея. Это явно какой-то артефакт.
– А если не артефакт? Опозоримся только.
– Нет, это наверняка сенсация в оккультном мире! Вот поверь мне!
– Димка, почему ты такой бледный?
– Голова кружится все сильнее, – простонал Дима и вдруг потерял сознание.
Неужели это Нечто на него так подействовало?
Я взяла Диму на руки (если помните, став умертвием, я резко прибавила в физической силе) и отнесла подальше от свечения. Он тут же открыл глаза.
– Что это? Ты меня несешь?
– Ч-ш-ш, успокойся. Тебе стало плохо, вот и все.
– Мне уже легче.
– Сможешь идти своими ногами?
– Смогу.
– Ну ладно.
Я отпустила Диму. Он, покачиваясь, ухватился за ствол молоденького клена.
– Тийя, это что-то нехорошее.
– Ну как в романе: герои отрыли артефакт, а он оказался таким, что лучше бы и не отрывали. Да?
– Плевать на романы. Лучше присыпь его снова, и пойдем отсюда.
Я присыпала светящееся Нечто иголками, и мы действительно ушли. Но моя душа не унималась.
А тут еще мне приснился сон…
Будто иду я по Водопьяновскому парку глухой ночью. И встречают меня сатанисты из клуба «Алистер». И говорят:
– Мы тебя в жертву принесем. Нам как раз жертва требуется.
Я, естественно, рассмеялась, потому что, во-первых, убить меня невозможно, а во-вторых, я сама кого хочешь в жертву принесу, если приспичит. Сатанисты окружили меня, и тут я вижу в их руках бутылки с водой.
– Мы не шутим, – говорят сатанисты.
– Я тоже не шучу. – И встаю в боевую стойку.
Но что значит моя боевая стойка, если меня начнут поливать водой?! Вода для меня все равно что для человека кислота.
– Пойдешь с нами, иначе зальем, – говорят сатанисты.
– Хорошо, только уберите воду, – слегка дрожа, отвечаю я.
Они крепко взяли меня за руки и повели в глубь Водопьяновского парка. Вдруг деревья расступаются, и я вижу небольшую делянку. Посреди нее стоит грубый камень, вокруг которого полыхает костер. Но я почему-то догадываюсь, что камень этот холоден как лед и никакое пламя ему не угроза.
– Это алтарь, – говорит предводитель сатанистов. – Ведите
Меня доводят до границы пламени. А она, эта граница, все разрастается, огонь уже лижет носки моих туфель. Но жара от него я не чувствую и понимаю, что оно такое же холодное и страшное, как и камень-алтарь.
– Ступай, – велит мне предводитель. – И ложись на алтарь.
Я хочу возмутиться, воспротивиться, но во сне это почему-то не получается. Я прохожу через пламя, оно на миг окутывает меня, словно прохладный шелк, и уже собираюсь лечь на камень, как вдруг слышу приказ:
– Стой! Тийя, не смей!
Я поворачиваюсь спиной к камню и смотрю сквозь пламя. И вижу громадного всадника на не менее громадном коне. За спиной его развевается алый плащ с подбоем белым мехом, в руке сверкает мощный меч. Этим мечом он так устрашает сатанистов, что они разбегаются, как тараканы от дихлофоса. Конь одним скачком оказывается у камня и встает на дыбы. Его передние копыта опасно нависают над моей головой. Я зажмуриваюсь, а когда разожмуриваюсь, вижу, что конь стоит ко мне боком (какая богатая у него попона!), а всадник, слегка наклонившись, протягивает мне руку:
– Едем, Тийя!
Я принимаю его руку, и меня внезапно обжигает плотское желание. Желание такое, какого я не испытывала уже неизвестно сколько лет.
– Едем, – шепчу я, дрожа, как первоклассница, застигнутая за курением в туалете.
Всадник усаживает меня боком перед собой, я прижимаюсь лицом к его груди, затянутой в кольчугу. Я слышу, как гулко бьется его сердце, и жалею, что он в ответ не может услышать моего сердцебиения. Зачем я ему. Умертвие…
Я отнимаю лицо от кольчуги и смотрю ему прямо в глаза. Я понимаю, что прекрасней глаз и лица я еще не видела. Тонкие черты, прямой гордый нос, высокие скулы, волевой подбородок с ямочкой.
– Кто ты? – шепчу я, краснея.
– Твое спасение, – просто отвечает он.
– Да, ты спас меня. Как твое имя?
– Лекант Азимандийский.
– Какое потрясающее имя! А сколько тебе лет?
Он молчит. Потом говорит нехотя:
– Это не так уж и важно, Тийя.
– Хорошо, – тут же соглашаюсь я. – А куда мы едем?
– Здесь недалеко, – шепчет он.
И мы выезжаем на ту поляну, где под раскидистой сосной я обнаружила светящийся артефакт.
Лекант слезает с коня, подхватывает меня на руки и несет к сосне. Я изнываю от желания. Мы будем заниматься любовью? Что, уже так скоро?
Он кладет меня на землю, колкую от хвойных иголок, и ложится рядом. Мы долго лежим так, покуда над верхушками деревьев не занимается рассвет.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Леканта, и вижу, что его прекрасное лицо побледнело и как-то светится. А еще – что он уходит под землю, словно ее жирное чрево всасывает его.
– Лекант! – кричу я. – Не уходи!
– Спаси меня, Тийя, – говорит он. – Засыпь землей то, что открылось, и обретешь меня. Я – твоя любовь, Тийя. Твоя единственная любовь…