Не родись красивой, или Точка опоры
Шрифт:
– Петрович, я понимаю, что этого мало…
– Да нет, не в этом дело, – перебил хозяин кабинета. – Просто ответных вариантов будет, знаешь, сколько?
Саша коротко кивнул.
– Проверять девиц сам будешь? – поинтересовался Семен Петрович. – Не хило! Займешь себя на годик-другой…
– Петрович, есть еще один опознавательный знак.
– Говори! – велел собеседник, хватая ручку.
– Ее отец работал в саратовском музыкальном театре. Авдеев Владимир…
Саша запнулся.
– Отчества не
– Не знаем, – признался Саша.
– Ну, все равно спасибо. Хоть какая-то зацепка…
Он положил ручку на стол и перечитал записи.
– Ладно, – сказал он неохотно. – Посмотрим, что можно сделать… Но сроки меняются! Минимум – неделя. Дальше как получится.
– Хорошо, – ответил Саша со вздохом.
Я снова ему посочувствовала. Хорошо понимаю его нетерпение.
– Тогда мы поехали…
– Счастливо, – не стал удерживать нас Петрович. – Раньше начну, раньше отчитаюсь.
– Удачи.
Мы вышли в приемную, распрощались с секретаршей и спустились в машину.
– Кстати, – спросила я, вспомнив Марийкины рассказы. – Это правда, что ты полгода назад избил Стефана ногами?
– Правда, – ответил Саша.
– За что? – спросила я.
Он повернул голову и посмотрел на меня жестким прищуренным взглядом.
– Было за что, – ответил он сухо.
– А именно? – настаивала я.
Саша вставил в замок ключ зажигания и повернул его.
– Аня, я думаю, что выяснять отношения таким способом мужчинам иногда позволительно, – заметил он. – А вот когда мужчина начинает расписывать свои подвиги дамам, то это уже называется…
Он запнулся.
– …нехорошо называется, – тактично закруглил он. – Было за что. И все. Оставим эту тему.
– Ну, что ж, – согласилась я. – Оставим.
Домой мы приехали под вечер. Генриэтта обрадовалась, узнав, что урок на сегодня отменяется.
– Я устала, – объяснила я ей. – Позанимаемся завтра, ладно?
– Ладно! – ответила она радостно и удрала в свою комнату, играть в компьютерные игры.
Элла сидела в библиотеке. При моем появлении она оторвалась от журнала, который перелистывала резкими судорожными движениями.
– Привет, – сказала я.
– Привет, – отрывисто ответила Элла.
Ее руки безостановочно листали страницы. Я молча наблюдала за приятельницей.
Потом подошла к ней, мягко забрала ненужный журнал и присела на подлокотник ее кресла.
– В чем дело? – спросила я.
– Он меня ненавидит, – сказала Элла. Ее сухие воспаленные глаза смотрели в точку перед собой.
– Кто? Максим?
Она молча кивнула.
Я вздохнула и поправила волосы. Интересно, кончатся когда-нибудь наши неприятности?
– Ты с ним разговаривала? – спросила я.
– Нет.
– Тогда с чего
– Он не хочет со мной говорить, – оборвала меня Элла. – Он уходит от разговора. Он даже в одной комнате со мной находиться не желает.
– Почему ты так считаешь? – спросила я тихо.
– Потому, что вижу, не слепая, – ответила Элла почти грубо. – Он наши совместные трапезы еле-еле терпит.
– Ты тоже их еле терпишь, – напомнила я.
Элла подняла на меня больные глаза.
– Я по другой причине, – ответила она. – Мне невыносимо видеть, как я ему неприятна…
И она низко опустила голову.
Я задумалась.
Конечно, я прекрасно ощущала напряженность, царившую за нашим обеденным столом. Раньше я считала, что эту напряженность создает незримое присутствие Стефана. Теперь, когда Стефан умер…
Я вздохнула.
Что ж, когда она умер, его тень продолжает витать над нашими головами. И сеять вокруг сплошные несчастья.
Я положила ладонь на голову приятельницы. Элла замерла.
– Подержи так, – попросила она. – У тебя энергетика хорошая.
– Ты нуждаешься в другом человеке, – напомнила я.
– Зато он во мне больше не нуждается, – горько ответила Элла. Подумала и добавила:
– Имеет право. Я сама все испортила.
– Поговори с ним, – попросила я.
– Как? Он уходит от разговора!
– Заставь! Это слишком важно для вас обоих! Нельзя же прожить всю жизнь рядом, пряча друг от друга глаза!
– Можно разойтись, – предложила Элла.
– Можно, – согласилась я. – Это даже лучше, чем жить, не глядя друг на друга. Но только в том случае, если нет другого выхода. Ты уверена, что его нет?
– Не знаю, – неуверенно ответила Элла.
– Тогда спроси у Макса, – предложила я. – Может, он знает…
– Я не смогу, – сказала Элла с тихим отчаяньем. – Не смогу! Я перед ним виновата…
– Попроси прощения. Возможно, именно этого он и ждет.
– Ты думаешь?
Элла с надеждой подняла на меня глаза. Я почувствовала досаду.
– Я ничего не думаю! Пойми, нет у меня готовых ответов на твои вопросы! Единственное, в чем я уверена: вам нужно поговорить. Честно, откровенно, даже если это будет больно. И принять какое-то решение. Вместе принять, а не поодиночке. Понимаешь?
Элла задумалась.
– Я боюсь, – сказала она тихонько.
– Ну и сиди… – начала я в сердцах, но закончить не успела.
Дверь открылась, и в библиотеку вошел Максим.
– Добрый вечер, – сказал он вежливо.
Элла торопливо поднялась ему навстречу.
– Ты так рано? – удивилась она.
– Кажется, я немного приболел, – ответил Максим. – Хотел спросить, где у нас лекарства?
– Что с тобой? – встревожилась Элла. – Давай вызовем врача!
Максим досадливо отмахнулся.