Не-Русь

Бирюк В.

Возвышаем:

— Вот, Абдулла, ты ниспослан мне самим Всевышним! Аллахом Всемогущим и Милосердным! Ибо никому не мог я открыться. Ибо в странах диких гяуров нет никого, кто достоин узнать и оценить! Осмыслить своими свиными мозгами сей удивительный знак. Знак участия Его! Избравшего меня и проведшего хитан! Сам пророк Мухаммед родился без крайней плоти! Я — недостоин столь великой чести. Со мной это случилось, когда я был уже мальчиком. И мог осознавать хотя бы тень мощи Всемогущего и милости Милосердного!

Уверенность, что ребёнок, родившийся без крайней плоти, подобно Пророку, отмечен Всевышним, а не есть результат

генетической ошибки, вроде шестого пальца, лишнего позвонка или расщеплённой головки полового члена, существует в российском исламе и 21 веке.

Дедушка попытался начать кланяться на знакомые слова. Пришлось несколько сменить темп с амплитудой и возопить:

— Но кто?! Кто научит меня?! Молитвам и ритуалам, суннам и кадисам?! Ты! Только ты можешь дать мне свет просвещения и воду премудрости! Ибо ты — хаджи! Первый хаджи на моём пути! Ибо хадж — из наилучших деяний для правоверного! Ибо хадж — один из пяти столпов ислама! Ибо когда пророка Мухаммеда спросили: — Какое дело является наилучшим? — Он ответил: — Вера в Аллаха и Его посланника. — И ещё Его спросили: — А после этого? — И Он ответил: — Борьба на пути Аллаха. — И третий раз Его спросили: — А после этого? — И Он ответил: — Безупречный хадж.

Кто это выдумал, что у тюрок — узенькие глаза? Абдулла смотрел на меня совершенно ошеломлённо, вверх, открыв рот. И широко распахнув глаза. Из состояния — «дальневосточные» они вполне перешли в состояние — «ближневосточные». Ему ещё бы ресницы подлиннее и будет точь-в-точь как наши тёлки. Или — телки?

— Вот! Вот Аллах ниспослал камень. Чёрный камень Каабы. И ты пошёл, и увидел его, и поцеловал его. Как делал это пророк, мир ему и благословение Аллаха, как делал Умар, верный среди приближённых, как делают тысячи и тысячи правоверных сотни и сотни лет. И вот — Аллах ниспослал новое чудо! Подобное чуду обрезания от рождения у Пророка, мир ему! И тебе, избранному среди достойнейших, даровано счастье прикоснуться к нему. К следу ножа Самого! Удостовериться и засвидетельствовать! Бисмиллахир-рахманир-рахим (Во имя Аллаха, Милостивого ко всем на этом свете и лишь для верующих в День Суда).

Возразить против последнего утверждения он не мог и не хотел. «Не хотел» ибо правоверный. А «не мог» — занят был. Сглатывал и пытался отдышаться.

И это правильно! Ибо, как передал Абу Мажих слова сказанные женщине в аналогичной ситуации: «Тебе следует сохранять молчание». Что позднее воспроизвёл Жванецкий: «Раз — лежать, и два — молча». Мир им обоим.

Придерживая ошалевшего дедушку за чалму и бороду, я продолжал процесс, постепенно ускоряя чередование имён Аллаха: Аль-Мукаддим (Выдвигающий вперед кого пожелает) и Аль-Муаххир (Отодвигающий назад).

Похоже на игры ослика Иа-Иа с подарками на его день рождения: «Входит и выходит, входит и выходит». Пустой горшок у меня есть: вот, в руках держу, в зелёной чалме. А вот лопнувший воздушный шарик… Обижаете! Очень даже… не воздушный! И — пока не лопнувший! И всё равно — входит и выходит, Мукаддим — Муаххир.

Как сказал Жванецкий: «Мужчине свойственно чувство ритма. Главное — ему не мешать». Мукаддим — Муаххир, Мукаддим — Муаххир…

Абдулла — не мешал.

Что закономерно привело меня к глубоко задушевному упоминанию Аль-Муктадира (Могущественный, Устраивающий все наилучшим образом). И это было правильно! Поскольку у нас всё устроилось — наилучшим образом. «Шарик» — «лопнул».

И — в немалом объёме.

Итак, удовлетворившись завершением первого этапа, я упомянул некоторые другие из 99 имён Аллаха, а именно: Ар-Рафи (Возвышающий уверовавших), Аль-Хаким (Обладатель Мудрости) и, конечно, Аль-Малик (Владыка всего), после чего приступил к этапу второму: присел рядом с коленопреклонённым Абдуллой и, придерживая его за обильно умащенную благовониями, аккуратную, хотя и несколько растрепавшуюся после наших совместных экзерсисов, бороду, подтянул поближе его ухо и озвучил «заклинание Пригоды».

Размышления над эпизодом с Ану показали, что необходимы формулировки на языке аборигенов. Времени у меня было достаточно — гребля вполне оставляет время для оттачивания семантических конструкций.

«… и станет семя моё — плотью твоей… ибо моё — моё всегда и везде… соберутся они в горле твоём и не будет у тебя ни дыхания и ни зрения, ни возможности и ни желания…». Всё это густо приправлено Аллахом и Пророком.

Опыт общения с тремя женщинами: Пригодой, Манефой, Ану, и размышления над этим — кристаллизовалось в чеканных фразах формулы подчинения, в положении тела, в прерывании дыхания, в потрясении и изменении души. В смещении границ и приоритетов ума в попавшей мне в руки голове в чалме.

За годы, проведённые в «Святой Руси», мне пришлось освоить новое знание: подчинение душ человеческих смесью секса и метафизики. Прежде, в первой жизни, в этом не было нужды. Как я уже говорил: если попандопуло не способен учиться — он жертва, а не прогрессор.

Существенное воздействие на любой человеческий инстинкт позволяют изменить установки личности. Пример: обычная пытка. Боль, страх смерти позволяют снять запреты, убедить рассказать о прежде скрываемом. Бить, мучить… мне их жаль. Да и не всегда это эффективно. Нет времени, нет инструмента, нельзя оставлять следы…

На самом деле, необходимо воздействие не на инстинкты телесные, но на связанную с ними систему табу. И здесь сексуальное, по форме, действие, неожиданное, непривычное, в сочетании с божественностью или чертовщиной, оказалось эффективной технологией. Потому что они верующие. Их табу — от бога. Отказ от запрета — отказ от бога. Или — переход на новый уровень веры.

Для Абдуллы произошедшее не имело сексуального оттенка. Это было прикосновение к Аллаху, приобщение к чуду. «Дело веры», а не «дело тела».

Я занялся приведением в порядок своей одежды, поглядывая на сидевшего на земле, привалившись к постели внука, совершенно ошеломлённого, утомлённого, потрясённого и растерянного «мойдодыра».

Бедняга хлебанул «божественного» полное горло. Для него — именно так. Из серии про высшее: «прозрение», «просветление», «и снизошло откровение на верного раба божьего». Потому что иное… настолько не кошерно, что он и даже подумать, даже подозрению шевельнуться… Никогда!

Для меня… который к божественному во всех его видах… и, при этом, любитель всяких инноваций и почитатель экспериментально проверяемых и подтверждаемых знаний… Короче — редкий стёб в экзотической форме. Бывает — тайский массаж, а тут… ходжайский? Чего только в жизни не узнаешь…