Не сердите толстяка
Шрифт:
— В какой прошлый раз? — удивляюсь.
— В прошлый, — отводит взгляд.
— Кхм… Ты хочешь сказать, что когда мы в прошлый раз занимались сексом, из меня улетело не просто чуток больше, чем обычно?
— Ну да.
— Ага. А потом нахлебался колдовских зелий и в кому?
— Типа того, — вздыхает.
— Да тут не типа. Тут сто пудово. Если из меня столько Силы вылетело, то ничего странного нет в том, что со мной произошло. А сколько, кстати, я тогда потерял?
— Не знаю, — шикарная грива волос, взметнувшись от резкого движения головой, мягко опустилась на плечи. —
— Кхм… Вот это потрахались, — мотаю башкой из стороны в сторону.
— Тима?
— Чего?
— Не говори так.
— Как?
— Ну вот так.
— Как, ну вот так?
— Потрахались, — возмущённо выталкивает из себя.
— А как надо говорить? — недоумеваю.
— Ну например, занимались любовью…
— Тома, не гони дичь, ради бога. Какое любовь, я точно помню трахались. Последний раз, так ты меня просто насиловала. У меня сил не было.
— Прости, — всхлипывает.
Язык мой враг мой. Ну вот зачем напомнил. Сейчас опять начнёт самобичеваться. Поэтому решаю быстренько отвлечь от древних проблем. И перейти к насущным вопросам:
— А почему мне никто про это не рассказывал?
— А ты спрашивал? — смотрит на кушетку, на которой расселся кое-кто болтающий ногами и ещё кое-чем. Подсматривает, одним словом.
— Я вообще об этом не думал.
— Почему?
— Ну, может потому, что больше Сил у меня не стало. Вроде… Хм… Я особо-то не присматривался. Да если честно вообще не смотрел.
— А зря, — вздыхает. — Кто лучше тебя мог бы это сказать. Мария Ивановна правда сказала, что всё, вроде, в норме.
— Вроде, — чешу затылок. — Что-то мне это не нравится. По идее, уровень Силы должен после такого подрастать. Ну как в детстве помнишь?
Кивает и отводит взгляд:
— Помню, Тима. Я всё помню. Как дочу мою спас — помню, как меня с того света вытащил, как сам чуть не умер, — и сверкнув взглядом, окатила волной холода: — И как сжёг мне всё внутренности, тоже помню. Так что не шутки это Тимка. Я не хочу, чтоб ты ещё раз такое пережил. Чёрт с ней с Силой этой. Не будет тебе рояля в кустах, а вот гробик цинковый запросто.
— Чего цинковый-то? — возмущаюсь.
— Чтоб людей не пугать, — смотрит не отрывая взгляда, как будто дырку во мне просверлить хочет.
— Ой, щекотно, — весь передёргиваюсь.
— А? — удивлённо смотрит, как я кривляюсь.
— Б. Не сверли меня взглядом, — усмехаюсь.
— Ну тебя.
— Не нукай. Но я так понимаю, ты из-за этого меня динамила и не допускала до комиссарского тела?
— Кто о чём? А Тимоха о сексе, — улыбается. — Я за тебя очень боялась, — вздыхает. — А ты меня во всех грехах обвинил.
— Ну, прости, — развожу руками, — раньше надо было сказать.
— Кому тебе? — фыркает. — Я тебе вот это всё, открытым текстом ещё когда массаж делала рассказала. Но ты был занят.
— Э-э-э… Чем? — недоумеваю.
— Пытался залезть мне в трусы, — усмехается.
— А вот оно когда это всё было, — киваю. И тут же мотаю башкой
— Да уж… — качает головой. — Хорошо хоть сейчас слышишь. Теперь ты понимаешь почему нам нельзя занимать этим.
— Чем?
— Этим.
— Чем этим?
— Заткнись, — в меня полетела ручка. Пришлось уворачиваться.
Вздыхаю:
— Да не дурак я, понятно же, что с этим шутки плохи. Скоро Испытание, а я уставший.
— Это хорошо, что до тебя дошло, — вскидывает руки.
Эх. Всё-таки хорошо, что Тома поленилась искать одежду. Ну очень эстетичное зрелище, эти завораживающие движения груди. Ой, отвлёкся. Тома вон уже чего-то там задвигает про то, что я должен понять, мне ещё как-то надо восстановиться, а вдруг: силы не восстановятся, или восстановятся, но не полностью. Со мной ведь много не понятного произошло, а вдруг… Короче начала жутко нудеть, как всегда. Вот я и решил сбить её с мысли. И так всё понял, чего талдычить.
— Слушай, Том. А ты заметила, как на тебя Игорь пялился? Прям раздевал глазами.
— Ик! — таращится на меня своими глазищами и сверкает ими. — Тим, вот ты нормальный, нет? Из меня до сих пор твоё семя вытекает, а ты мне про другого мужика задвигаешь, — и, взвизгнув, подскочила: — Кресло!
Ну и чего прыгать-то? Оно же кожаное, не впитается чай. А Тома уже куда-то рванула. Хотя, что значит куда, за салфетками. Спасать обивку кресла, от того, что из неё вытекло. Хм… Я бы даже сказал, не вытекло, а налилось. Нифига себе выдал дозу. Это же маленькое озеро. Хм… А ну-ка… Перехватываю за талию, проносящуюся мимо девушку, пока она не начала уборку:
— Погоди-ка, дай-ка я кое-что проверю, — замирает, а я, протянув руку над лужицей, потихоньку выпадаю в осадок: — СЮРПРАЙЗ!!! Кажется, я нашёл пропавшую Силу.
— Да ты прикалываешься? Так не бывает, это бред!!! — ведьма остервенело крутит головой, машет руками, грудями.
— Мяу-у-у?
— А!!! — громко вскрикивает, испугано оборачивается к шкафу и судорожно пытается прикрыться руками. — Он что всё это время был здесь и всё видел?!!
— Мур-мур…
Кому-то хана…
Глава двадцать девятая
Сидим такие, друг на друга дуемся. Если быть точным, до дуются только эти двое. Барсик на Тому, за то, что она его обозвала извращенцем и вуай… вуяй… вайай… Тьфу. Короче тем, кто подглядывает за другими, ну и за то, что требовала взять его за шкирку и выкинуть за дверь. В то время когда здесь столько интересного. На меня тоже дуется, но эдак лениво, чисто чтоб я не расслаблялся.
Тома дуется на Барсика и на меня. На рыжего уже понятно, за что. А вот на меня совершенно напрасно. Потому что не виноватый я. Подумаешь, встал на сторону пушистика и отказался его выпинывать. Делать мне не чего, гоняться за ним. Меня бабка за погром по головке не погладит, а если и погладит, то точно против шерсти. Хотя, конечно, в начале, рыжий был мною пойман, а потом отпущен, типа случайно — вырвался. А Томе было предложено ловить самой, раз такая умная, тем более она уже оделась, а у меня ещё зад голый, я себя не уютно чувствую.