Не сердите толстяка
Шрифт:
А ещё Перевёртыши хорошо защищены от магии, их практически невозможно заколдовать. Например, заставить забыть то, как его лечили. Ещё у них очень большая продолжительность жизни, потому что, превращаясь, их организм стремится к идеальному состоянию. И даже без этого они стареют куда медленнее людей. Так что вряд ли кто-либо, когда-либо видел старого Перевёртыша, да и вообще, они редко долго живут. Ведь они идеальные убийцы магов. И сами понимаете, в любом магическом мире за голову Перевёртыша маги отсыпают полновесным золотом. Да и у нас, Перевёртыши тоже на вес золота. Практически все, так или иначе, служат
Удивляетесь, почему говорю они, а не мы? Ведь не только Игорь внук Перевёртыша. А вот и не угадали, я Колдун. Кажется, вопрос с тем, почему на бабулю, обозлились её предки, становится понятным. И чего она на них волком смотрит… А вот, кажется, и батя о том же подумал:
— Мам, отца, наши убили?
Спускаюсь вниз и направляюсь к остаткам одежды. Бабуля качает головой:
— Нет. Точнее, почти убили, — сглатывает. — Отец и дед, как узнали, что я с ним спуталась и залетела, так и взяли в оборот, почти забили Ваню насмерть. Но в последний момент, вспомнили, что он, всё-таки, пусть и младший, но всё-таки сын главы Перевёртышей. Так что его окровавленного выкинули на улицу, на тридцатиградусный мороз. То ли выживет, то ли нет.
— Да что за ужасы такие? Как такое возможно-то? Что за варварство?! — не выдерживает тёть Аня. — Как можно так поступить с живым человеком? Бред какой-то!
— Не бред, — качает головой батя. — Ты, сеструха, не пыли, тебе теперь в этом мире жить. Ты Перевёртыш, хоть и баба. Так что тебе теперь придётся тоже научиться убивать. И не поверишь, живых людей.
— Я? — тётушка вскакивает. — Что за бред? Я мирный человек. И никого убивать не собираюсь.
— Тогда убьют тебя, — пожимает плечами отец.
— Ну это вряд ли, — грозно насупившись, поднимается во весь свой не малый рост братишка. И вскинув к небу кулак, демонстрирует увесистый аргумент.
— Да ну? — бабуля, отрывается от процесса наливания коньяка в стопку. Нервы успокаивает, однако. — Ты что же с мамкой, внучек, теперь и в туалет ходить будешь?
— Зачем? — Игорёк удивлённо зыркает по сторонам, ища поддержки. Дал ему пива, я же добрый.
— А то, что мёртвая тушка, мамки твоей, стоит по весу золотом, — поясняю понятным языком, — сам понимаешь, желающие найдутся.
— Да что за бред? — тёть Аня вскакивает. — Игорь, мы уходим!
— Сядь, мам, — братан аккуратно нажимает матери на плечи. — Сядь. Давай послушаем. Поверь, людей и за меньшие суммы убивали.
— Вот это верно, — кивает батя, — всё изменилось, Аня. Я так понимаю Тимоха инициировал Игоря и он теперь полноценный Перевёртыш, хоть и слабый, да не обученный.
— Я не слабый! — возмущается Игорь.
— Давай, я тебе завтра по лицу постучу, чтоб показать, у кого больше, — усмехается батя, — а пока, племяш, поверь на слово. У нас другая беда. Если я всё правильно понял, то о тебе уже все в курсе. По крайней мере ваши Старейшины. А там и до прочих не далеко. Так что, вы все в опасности. Ведь так, мам?
Бабуля кивает, а сама требовательно машет, чтоб я отдал ей бутерброд, который только что, со всей любовью, сделал. Из пластинки сальца, ветчинки, сырка, и всё это на пару секунд в микроволновку. Закусить ей, видишь ли, потребовалось.
— В опасности? — вскинулась тётка. — А как же Лиза, Наташа и Витя? — Игорь опять вскочил и рванул сперва к двери, потом назад к матери, потом…
— Не мельтеши, ни чё с ними не будет, — как раз прожевала кусок бутера бабуля. — Охрана уже приставлена. Тима, сделай-ка бабушке ещё вкусняшку, прям руки у тебя золотые.
— Братан, ты не дёргайся, раз бабуля сказала, что всё путём, значит путём, иди лучше помоги бутеры жрать. Тоесть делать… — и закидывая в микроволновку новую партию, добавил: — Ба, ты бы лучше рассказала, что там дальше-то было. Ну про деда.
— Да что рассказывать, — вздыхает, — оклемался родимый. А под утро прокрался в особняк тихонько, вырубил охрану, меня развязал, ну, мы сели на метлу, да сдёрнули в бега. И ведь опоздай он чуток и всё, не родился бы Вадик. Вытравили бы плод, твари, — бьёт кулаком по столу. Так что, аж печенюшки во все стороны полетели.
— А зачем его пытались вытравить? И что такого страшного-то произошло, что отца ваши родственники чуть не убили? — решила уточнить тёть Аня.
— Да, мне тоже интересно, — подала голос Тома.
— И фне, — не успел маленько прожевать я.
— Охо-хонюшки, — ёрзает на стуле и вопросительно смотрит в мою сторону. И тут же получает на стол горячую тарелку с совсем не холодными бутербродами. Эх не пожалел на них сырка, красиво лежат.
— Я старшая осталась, и мой сын должен был стать наследником, мне уже и жениха нашли, а я с Ваней сошлась. А ведь, как известно, дети Перевёртышей всегда Перевёртыши. Даже если это Старший род. Были прецеденты. Но так как, там дело не касалось наследников, особо шум не поднимали. Кому оно надо-то? Но тут дело политическое. Мало того, что если бы я вышла замуж и рожала Перевёртышей, вместо колдуна-наследника, который требовался роду, так ещё и оказалось бы, что кровь каких-то оборотней сильнее крови Древнего рода. А такого допустить никто не мог. Вот и пытались решить вопрос кардинально.
— Но золотая цепь оказалась сильнее, — задумчиво покрутил ус батя, — а может и вообще Древняя кровь.
— Угу, — кивает бабуля, — так и сказано было, но точно неизвестно.
— А скажи-ка мне, мать, почему я об этом только сегодня узнал?
— Потому что, хоть после того, как ты родился, и выяснилось, что ты колдун с золотой цепью, многое изменилось. Всё-таки наследник. Но вот то, что отец твой пошёл против Древнего рода и его не растерзали… Кому нужен прецедент? В общем, все молчат.
— А что дед? Ну Радогор? Я ведь правильно понял, что отец сын Радогора?
— Правильно, — кивает бабуля. — А что он? Предпочёл не вмешиваться. Я с одной стороны понимаю его, — вздыхает, — на нём ответственность за весь их вид, но с другой…
— Да хоть с какой стороны, — не выдерживает тёть Аня. — Он же сын его! И он не в чём не виноват был. Всего лишь влюбился…
— Парис, вон тоже влюбился, — жую уже пятый бутерброд.
— Что? — удивлённо смотрит в мою сторону.
— Про Трою слышали? — морщусь, всё-таки запивать бутеры пивом извращение. И дождавшись кивка, поясняю свою мысль: — Целый народ сгубили.