Не сердитесь, Иможен! Возвращение Иможен
Шрифт:
— Думаете, мне больше делать нечего, кроме как выполнять капризы тронутых девиц?
— Неужели ваши шахматы не могут чуть–чуть подождать?
Арчи закусил губу.
— Сэмюель, старина, составьте ей компанию… Может, после этого мисс Мак–Картри наконец оставит нас в покое?
Жители Каллендера не оставили без внимания прогулку Тайлера и дочери капитана индийской армии. Более всего их потряс вид Иможен. Но отправиться следом за парой, возбуждавшей всеобщее любопытство, никто не решился.
По мере того как они приближались к домику Баннистеров, констебль волновался
— И однако я совершенно уверена… — только и могла пробормотать шотландка.
Сэмюель смотрел на нее с такой жалостью, что слова замерли на языке. Иможен разрыдалась, и констебль отечески похлопал ее по плечу.
— Ну–ну, мисс… Со всяким случается… Не стоит так переживать… Отдохнете несколько дней на свежем воздухе, все придет в норму… И вы опять станете прежней… Забудем об этой истории. Я вас провожу.
Мисс Мак–Картри не стала спорить. Какой смысл? Она поблагодарила Тайлера за любезность и безропотно выпила предложенную Розмери Элрой успокаивающую микстуру. А сержант, выслушав рапорт своего подчиненного, тяжело вздохнул:
— Бедняга… Думаете, слишком долгое девичество так свихнуло ей мозги? Вот что, Тайлер, я думаю, по дороге домой вам стоит зайти к доктору Элскотту и попросить его осмотреть мисс Мак–Картри. Пусть он нам скажет потом, насколько это опасно…
Проспав два–три часа, Иможен встала совсем свежей и отдохнувшей. Шотландку, в чьих жилах струится древняя кровь Мак–Грегоров, не так просто сломить! На кухне она встретила миссис Элрой. Иможен показалось, что Розмери смотрит на нее как–то странно.
— Что–нибудь случилось, миссис Элрой?
Служанка мыла посуду, оставшуюся в раковине со вчерашнего дня. Прежде чем ответить, она аккуратно положила тарелку и губку.
— Мисс Иможен, когда миссис Мак–Картри попросила меня помогать ей по дому, я была еще совсем молоденькой девушкой, и, таким образом, на свет вы появились у меня на глазах. Потом Небо лишило вашего отца верной и преданной подруги, и я по мере сил и возможностей старалась заполнить пустоту в доме, покинутом вашей несчастной матушкой. Долгие годы я заботилась о том, чтобы капитан Мак–Картри пользовался уважением в Каллендерс, а его дочь получила воспитание, достойное барышни из приличной семьи. До тех пор пока капитан Мак–Картри не присоединился к любимой супруге, а вы не подросли настолько, что могли жить самостоятельно, я не давала согласия Леонарду Элрою, хотя он просил моей руки за десять лет до того! Так вот, мисс Иможен, я полагаю, что мои верность и безупречная служба заслуживают уважения!
Это заявление слегка удивило мисс Мак–Картри, хотя она отлично знала слабость Розмери к респекту, а потому шотландка поспешила уверить миссис
— Позвольте заметить вам, мисс Иможен, что возвращаться домой утром в таком виде, как вы, да еще в сопровождении констебля — значит совершенно не считаться со мной! Или я, по–вашему, ничего другого не стою?
— Так ведь меня провожал Сэмюель Тайлер! Надеюсь, вы его все же узнали?
— Разумеется, узнала, — обиженно заметила Розмери. — Тем более что он единственный здешний констебль! Однако порядочную женщину не приводит домой полицейский, да еще такой грязной и оборванной, будто подобрал у порога «Гордого горца»! А кроме того, ваша постель даже не была разобрана…
— Я не ночевала дома.
— Может быть, нынешние нравы и оправдывают подобное поведение, но вы должны понять, мисс Иможен, я уже не так молода, чтобы привыкнуть к поступкам, которые в мое время навсегда поставили бы виновную вне общества!
— Если бы вы только знали, что со мной произошло!
Но миссис Элрой ледяным тоном заявила, что вовсе не желает этого знать, и в знак того, что разговор исчерпан, стала довольно фальшиво насвистывать «В горах мое сердце».
Иможен вернулась в столовую. Возмущение миссис Элрой ее позабавило, но и слегка встревожило, поскольку Розмери не без основания считалась одной из самых злоязыких старух Каллендера, а мисс Мак–Картри совсем не хотела, чтобы та бросила хоть малейшую тень на ее репутацию. В конце концов слухи могут достигнуть ушей Эндрю Линдсея и повлиять на его чувства… Бедняга Эндрю, он, наверное, увлеченно ловит рыбу в озере Веннахар, даже не подозревая, что его невеста чуть не отправилась в мир иной…
За чаем Иможен раздумывала, каким образом снова завладеть в очередной раз улетучившимися документами. От этих мыслей ее отвлекла миссис Элрой. Прежде чем отправиться восвояси, она отдала хозяйке принесенный почтальоном конверт. Служанка немного подождала, надеясь, что мисс Мак–Картри расскажет ей, что внутри и кто прислал письмо, но, поскольку Иможен явно не собиралась делать какие бы то ни было признания, довольно сухо пожелала ей доброго вечера и пошла домой. Розмери пребывала в отвратительном настроении и решила сорвать досаду на мистере Элрое — старик всю жизнь проработал в рыбнадзоре и теперь, прикованный к креслу жестоким ревматизмом, оказался в полной зависимости от жены.
Письмо было от Нэнси Нэнкетт. Девушка признавалась подруге, что ровно ничего не поняла из ее записки. О каком бесчестье писала Иможен? Не связано ли это с таинственным влюбленным, о котором она упомянула? Бедняжка Нэнси совсем растерялась и просила Иможен поскорее написать несколько строчек, чтобы успокоить ее и объяснить, что все–таки происходит.
Мисс Мак–Картри жалостливо пожала плечами. Крошка Нэнси очень мила, но английская кровь отца несколько подпортила ей мозги… Что ж, пожалуй, придется расставить все точки над «i», иначе девчушка Бог знает что вообразит! Иможен не привыкла откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, а потому, достав блокнот и ручку, тут же принялась писать крупным, немного угловатым почерком: