Шрифт:
Глава 1
Всем привет!
Меня зовут Георг.
И да, я гоблин. Вы сразу подумаете на серого скукоженного чувака с длинным крючковатым носом, которого сжигает в пепел солнце. Поэтому он прозябает где — то на дне сырой пещеры с непонятной липкой субстанцией на дне.
Ах да!
Еще мы над над златом чахнем. Некоторые так загнуть могут, что страшно за себя. Да и не чахну я вовсе. Наоборот — цвету и пахну! Двадцать три года — красавчик мужчина! А так и есть… подмигивающий смайлик…
Блондин с шелковистыми волосами с модным проборчиком и кожей цвета спелой пшеницы. Глазки — омуты невероятного
Ммм… Сам бы себя съел!
Не верите?
Вы еще моего пресса с восьмью кубиками не видели. А по моим плечам девчонки плачут горькими слезами, когда я отжимаюсь. Да и как не заниматься спортом, когда столько горящих томных глаз с пошлой поволокой смотрят в этот момент на тебя.
Как вам такой гоблин, а?
Я уже подписывал сообщение фигуристой нимфе — познакомились на курорте месяц назад — в этот момент всегда читаю вслух, кайфую от своего голоса.
— Твой шаловливый Георг, — проговорил, пока набирал слова в сообщении.
Обожаю свое имя. Георг.
Георг!
Так громко, знаково и гордо звучит!..
— Гошан! — оглушительный голос Ваньки, домового, моего соседа по лабораторной и комнате в общежитии.
От неожиданности телефон выскальзывает из рук, со стуком падает на стол.
«Успел отправить? Без ошибок?» — первые мои мысли.
Я закатил глаза. Знаю, это вредно, но меня так бесит, как здесь обращаются ко мне. Ко мне, сыну главного банкира! Да ко мне даже брауни королевского дворца не смеют подойти без записи, когда мы гостим у дяди в соединенных королевствах. А тут — Гошан. Это имя вообще или что?
Поколения нашей семьи живут в России уже не одну сотню лет. Вот надо было моему пра — пра — пра и так далее деду сюда переехать. Мы же, в конце концов, гоблины! Магические существа туманного Альбиона. А в этой стране свой пантеон, свои герои, с которыми нам приходиться тесниться. Но все же наше семейство смогло отлично укорениться здесь благодаря верованиям современного поколения. Как говориться, о вкусах не спорят. А вот надо бы. Бизнес отца процветает, значит, расцветаю и я. По идеи я должен поступить в этом году на службу к дяде — второй брат отца, вообще у меня много родственников — в Национальный Банк Швейцарии. Но как на зло, у них там какая — то глобальная модернизация из — за мировых событий. В общем, мое пригретое местечко, ну не сорвалось, но значительно так отдалилось.
Вот плавно подошел к тому, как я оказался за одной партой с Ванькой.
Из — за тех же нехороших событий, дядя посоветовал моему отцу отдать меня в академию, что бы зря не терять время в ожидании уютной должности. Вот отец и выпроводил меня из дома. Академия Магии Управления, она же академия Низших божеств, несколько оскорбляет мое самомнение. Да, я гоблин. И до высших магических существ мне как до Плутона пешком, все же я сын банкира! А не шпана не доделанная. Все же мне приходить здесь учиться и жить в общежитии — мама забери меня отсюда — поскольку сама академия находиться в какой — то глуши за Уральскими горами. Тут даже города поблизости нет! Приходиться мотаться за покупками в соседнее поселение. Но зато природа здесь что надо! От вида с верхних этажей здания аж дух захватывает! Вершины сосен и кедров словно тонут в молоке
Кстати о шпане.
Ванька уселся на стул и с грохотом уронил сумку на пол. Что за кирпичи он там носит, право, боюсь спросить. Повернул ко мне свое веснушчатое лицо и уставился на меня своими огромными карими глазами.
— Слышал про Марфушеньку — душеньку? — рукавом вытер сопливый нос.
Я отстранился. Не представляю, где он летом всегда простывает. Сколько нахожусь здесь, паренек всегда ходит со шмыгающим носом.
— Не знаю не какую Марфушеньку, — я поднял телефон, с радостью обнаружив, что сообщение отправлено. И никаких лишних символов, падая, телефон не наставил.
— Да ты чё? Та деваха, которая поднос на себя перевернула в столовой. Ну, ты еще сфотал ее и мы потом всей группой ржали, как у нее макароны с ушей свисают. Вспомнил?
Я посмотрел на Ваньку. Тот смотрел на меня так, будто готов всю свою жизнь объяснять мне кто такая эта Душенькая пока я не вспомню.
Вздохнул.
— Ну и что с ней?
— Вспомнил? Ага!
На самом деле я не вспомнил. Много над кем я тут глумлюсь. Ну, а как еще развлекаться в этой дыре? Предметы здесь легких, кроме, может быть, пары штук. Но там преподы стервы. Ванька продолжал, не понимая, что слушаю я его вполуха, рассматривая фотки нимфы, Галатеи, которые она выложила только что в соцсеть. Я говорил уже, что у нее шикарная фигура? А сейчас она видимо на пляже. И купальник у нее едва прикрывает все стратегические места…
— Она увлекается магией времен года. Вечно сидит в библиотеке, ее еще Ангелия, вечно хвалит за это, как его, усердие. Вчера ее видел Архип. Вот чудак, никак не может смириться, что с водой не может сладить. Вот и прется вечно в библиотеку, дополнительно заниматься водной магией. Пошел он, значит, за книгой, ну что бы дожди — то вызывать. Ох, эти полевики, им вечно чего — то не хватает: то урожая, то дождей. Ну, он и увидел Марфушеньку за книгой. Та, как зыркнет на него. Архип аж поперхнулся, убежал воду пить. Ха — ха, а если бы водой управлял, то и бегать и не пришлось. Ты — то, Гошка, водой умеешь управлять?
С открытым ртом уставился на меня. Очередной мой вздох.
— Не умею.
— Ну, вот и тебе, значит, жаждой мучиться. А это же так просто! Вот смотри!
Если его сейчас не остановить, Ванька опять весь кабинет зальет, как было это в прошлый раз на магическом изобразительном искусстве. Воды у него, видите ли, мало было в стакане, кисточка сухая была.
— Что с Марфушей? — вернул его на путь истинный, в упор смотря на сопливое дило, что бы точно меня услышал.
— А, точно! Опять меня понесло, — засмеялся.
— Угу, — промычал я, вновь вернувшись к телефону, когда парень вновь затарахтел про эту несчастную Марфушеньку.
Да, не повезло девчонке!
— Не повезло девчонке, — грустно, почти скорбно вздохнул домовой.
— Почему это? — неужели я до такой степени выпал из реальности, что прослушал все, о чем говорил Ванька?
— Да, исчезла она бесследно. Говорят, что даже Могол прибудет с разбирательством.
— Да сидит где — нибудь ваша Марфушенька — душенька в шкафу, да рыдает, что на нее мальчик любимый не смотрят. Тоже мне трагедия!