(Не)случайное зачатие

Борн Амелия

— Не знаю… похоже, что девочка.

Босс в ответ промолчал, только почему-то прижал меня к себе еще крепче. Даже разговаривать ни о чем не хотелось, я чувствовала себя в безопасности и это избавляло от страхов через секунду расплющиться в упавшей кабине.

— О чем вы думаете? — нарушила я тишину, когда она стала угнетающей.

— О том, что довольно странно обнимать беременную женщину.

— Мужчины иногда так делают.

— Обнимают беременных женщин, которые носят чужих детей?

Я прикусила язык. Совсем недавно шеф предлагал

запрыгнуть ко мне в постель, а сейчас ему странно меня обнимать. Мужчины… что с них возьмешь?

Подыскав ответ, который бы не выдал меня, я собралась сказать Богуцкому, что думаю, но свет в лифте моргнул, кабина чуть опустилась.

— Мамочкиии, — завизжала я, сжимая папку в руке и впиваясь пальцами в пиджак шефа. В палец воткнулось что-то острое.

Босс не без сопротивления отстранил меня и встряхнул.

— Все в порядке, мы живы!

— Да. Мы живввы, — клацая зубами, ответила я.

И тут его взгляд упал на папку, по которой уже стекала струйка крови.

— Что это?

— Порезалась острым.

Босс вытащил документы из моих сжатых пальцев, осмотрел ранку в свете телефона и вдруг… взял мой палец в свой рот. Я снова забыла о страхе. По телу прошел озноб. Рот Богуцкого был горячим и влажным, а язык, которым он обводил подушечку пальца, обжигал.

Свет в лифте включился неожиданно. Я зажмурилась от яркости и удовольствия. Кабина плавно поехала вниз, и я с сожалением поняла, что Даниил Леонидович уже выпустил палец изо рта. Я же так и стояла с вытянутой рукой.

— Обязательно обработай чем-нибудь, — велел босс, когда лифт остановился на нужном этаже.

— Угу, — кивнула я и когда вышла из кабины, до меня дошло, что случилось. Трясущимися руками вытащила телефон, набрала номер подруги.

— Вика! Кажется, у меня есть, откуда взять материал шефа. Только я боюсь, что его слюни высохнут.

— Где высохнут? Он что тебя…

Вика замолчала, я же поняла, о чем она думает.

— Нет! Расскажу потом.

— Сейчас же звоню Васе. А ты дуй в его контору. Срочно, Самойлова! Мы близки к правде!

Часть пятнадцатая. Даниил

Никогда раньше не думал, что застревание в лифте может стать столь приятным времяпрепровождением.

Впрочем, я до Самойловой вообще много о чем не думал и много чего не делал. Например, не воровал чужие полотенца и уж тем более в них не кончал. Не говоря уж о куче перепорченных брюк, чья гибель была тоже на совести Кати.

А еще — я не вел с женщинами странных бесед в лифте. С теми женщинами, что на меня не работали, я вообще предпочитал заниматься вовсе не разговорами. Но Самойлова была исключением.

На лицо против воли налезала идиотская улыбка при воспоминании о том, как я зализывал рану Кати, весьма кстати ею полученную. Ее пальцы были приятно-прохладными и казались в моих руках такими трогательно-хрупкими и изящными. И в тот момент, когда мой язык касался ее кожи, я готов был поспорить на что угодно — Самойловой нравилось все, что я делал! А

мне так дико, так безумно хотелось попробовать на вкус ее всю, что, выходя из лифта, пришлось прикрыться портфелем, чтобы никто не увидел тлетворного воздействия Самойловой на мою мужскую честь.

Смакуя ощущения, порожденные недолгой, но остро воспринимавшейся близостью Самойловой, я напрочь забыл о том, что собирался поставить ее раком. Для мытья полов, то бишь. И уж подавно у меня из головы вылетело, что я согласился на смотрины какой-то там созревшей деревенской ягодки.

К несчастью, любимая тетушка на память не жаловалась и притащила свою протеже прямиком ко мне в офис вечером того же дня. А я ведь собирался отовраться от такого счастья, да не успел.

К немалому моему удивлению, процокавшая в мой кабинет с царственным видом девица была похожа скорее на гламурную фифу, нежели на дитя лесов и полей. И где, спрашивается, тетя Варя могла вообще ее откопать, если с огорода своего практически не вылезала?

Скрестив руки на груди, я молча наблюдал за тем, как девица, пренебрежительно наморщив изящный носик, оглядывает мой кабинет с видом королевы, которую завели в свинарник. За этим блистательным выступлением я поначалу даже не заметил ее родителей — мужчину невысокого роста с ясно обозначившимся уже пивным пузом и женщину — точную копию девицы, только лет на двадцать старше. Отчего-то вдруг стало очень жаль главу этого семейства.

Закончив осмотр моего кабинета, девица наконец удостоила взглядом меня самого и, судя по алчно загоревшимся глазам, осталась результатом довольна. Чего я не мог сказать о себе, особенно когда она открыла рот и первым делом заявила с апломбом:

— Этот стол мы заменим, он некрасивый. И шкаф тоже, он устарел.

Я только брови приподнял от такого высказывания. Надо отдать ей должное — девица сходу сделала великолепную заявку на то, чтобы вылететь отсюда к чертовой матери.

— Ничего МЫ менять не будем, — отрезал я. — У меня здесь офис, а не выставка мебели.

Сумасшедший дом какой-то! Мало того, что Самойлова и Снежков воображали, что у меня тут дворец английской королевы и гоняли чаи по кругу, а тетушка считала, что здесь самое место для ее огурцов и прочих помидоров, так еще и эта расфуфыренная девка решила, что может мне указывать, какую мебель ставить!

Тем временем та смотрела на меня, тупо хлопая глазами и я не сдержался. Осведомился со всей любезностью:

— В чем дело? Не все слова понятны, расшифровать вам что-то?

Тетушка, с ясно написанным на лице ужасом, подскочила ко мне с неожиданной для ее габаритов и возраста прытью, и прошипела на ухо:

— Данечка! Это очень уважаемые люди!

Не знаю уж, среди кого они были таковыми, но лично у меня подобные экземпляры никакого уважения не вызывали.

— Знакомься, Даня! — продолжила тетя Варя, только уже громче. — Это мои соседи, Крякины. Присаживайтесь, дорогие, — захлопотала тетушка вокруг своих гостей.