(Не)случайное зачатие

Амелия Борн

– Точно?

– Точно! Я бы врать не стала.

Закрыв глаза, я вознесла хвалу богу. Благодаря ему, Борис Леонтьевич остался бездетным.

– Выпить захотелось.

– Тебе нельзя.

– Я помню.

– Кто еще остался среди подозреваемых?

Я припомнила, сколько людей резвилось в бассейне. Если не считать шефа со Снежковым, Диму, Стаса и Бориса которые уже были вне подозрений, то пятеро.

– Тебе по именам перечислить?

– Нет. Сколько их?

– Пятеро.

– С твоим боссом?

– Нет. Я его

вычеркнула.

– Почему?

– Он точно не стал бы кончать в полотенце.

– Ты плохо знаешь боссов.

Вика поерзала на месте.

– Я не верю в то, что это он.

– А я считаю, что ты просто обязана взять у него биоматериал.

– И как я это буду делать? Кофе ему приносит секретарша. Стричь себя он не даст.

– Ну придумай что-нибудь. Это же очень важно!

Я сложила руки на груди. Наверно, Вика была права. Теперь мне нужно было придумать план, как взять образцы у всех оставшихся мужчин.

Включая шефа.

Что это, мать твою, было?!

Я потер горящую от пощечины щеку. Ярость прокатилась по всему телу сумасшедшей волной, и только чудом мне удалось удержаться на месте и не кинуться следом за Самойловой, чтобы устроить ей показательную порку.

Вот же сучка! Ну, допустим, подкатил я к ней не слишком изящно, но ее наглость переходила всякие границы. Метелить меня по лицу не дозволено было никому! И если ей так уж противно было мое предложение, могла бы просто сказать «нет». Я не глухой и не тупой, хотя, судя по тому, что у меня на нее стояло – второе было спорным моментом.

Что ж, если эта беременная истеричка хотела охладить мой пыл – у нее это прекрасно получилось. Причем настолько прекрасно, что просто так ей это с рук не сойдет.

А я ведь собирался предложить ей шикарные отступные! Она бы сроду столько не заработала на данной должности, сколько я мог дать за то, чтобы просто ее трахать! Причем на мои способности в данном деле прежде никто еще не жаловался, так что она и тут не осталась бы в накладе. Но Самойлова решила пойти иной дорожкой – и черт с ней! Но маршрут я ей слегка подправлю.

Эта девка должна запомнить раз и навсегда: бить по морде того, кто платит тебе зарплату за распитие чаев с любовником – крайне плохая идея. И я был намерен хорошенько ее проучить – за все и сразу.

Уволить беременную я, конечно, не мог, а вот перевести на иную должность – запросто. Не хочет полировать мой стол (и прочие предметы мебели, где я пожелал бы ее взять) – будет полировать в офисе полы!

Собственноручно заполнив шаблон соответствующего приказа, я распечатал и подписал документ и даже решил лично отнести его своей секретарше Лере. Это и стало моей стратегической ошибкой.

Не соверши я эту опрометчивую вылазку – и можно было бы отовраться при помощи Леры о том, что я уехал, заболел, онемел, захирел или, в крайнем случае, даже умер. Однако данные отговорки, когда я весь такой живой и здоровый стою напротив человека,

от которого собирался скрыться, мягко говоря, наверняка бы не проканали.

– Данечка! – радостно возопила моя дорогая тетушка от самого порога и я аж по сторонам огляделся, ища куда бы спрятаться. Даже любимое укрытие Снежкова – юбка Марьи Михайловны – показалась мне самому сейчас крайне привлекательным убежищем, но бежать до нее было не близко, да и поздно.

– Тетя, – выдавил я все-таки из себя и, заметив, что она пожаловала не с пустыми руками, едва не взвыл.

Воистину, беда не приходит одна. Теперь грядет еще и позор на весь офис.

– Тетя, оставь все там, – я махнул рукой в сторону двери. – Я потом заберу.

– Ты забудешь! – заявила тетушка, волоча за собой тележку, с которой победоносно протопала через весь офис ко мне.

Мои работнички смотрели на разворачивавшуюся картину так, будто ничего интереснее в жизни не видели. Марья Михайловна даже забыла откусить бутерброд, когда высунулась из своего кабинета поглазеть, кто это ко мне пожаловал – тот так и остался зажатым в ее зубах.

– Тетя, я все заберу, – повторил я, предприняв последнюю попытку избавиться от содержимого тележки, но тетушку Варвару мое замечание ни разу не смутило.

Оглядевшись по сторонам, она авторитетно резюмировала:

– Хорошо живешь! Столов много, все поместится.

И, к моему ужасу, стала доставать из тележки привезенные ею припасы.

– Огурчики малосольные, – объявила тетушка, пристроив трехлитровую банку на стол Кононова. – Помидорки свои, домашние, – следующая банка опустилась на соседний стол, за которым находилась Самойлова.

– Тетя, я здесь работаю, – сказал я как можно мягче и, подскочив к тележке, попытался отобрать этот склад консервов у тетушки. – Я все отвезу домой, не надо тут ничего выкладывать!

– Как же так домой? – огорченно моргнула тетя Варя. – А ребят угостить?

Пизд*ц. Она разговаривала со мной, как с пятилетним ребенком, а я едва сдерживался, чтобы не сорваться и не прекратить этот базар в грубой форме.

Любого другого человека я бы уже выставил отсюда нахрен, но с тетей Варей так поступить не мог. Обижать чуть ли не единственного родного человека, который только что уничтожил мою грозную репутацию в глазах подчиненных своими огурцами и помидорами, я все же не хотел.

Тем временем тетушка не терялась. Заметив плотоядный взгляд, которым смотрела Самойлова на стоявшие перед ней помидоры, тетя вскрыла пластиковую крышку и, достав откуда-то из бездонной тележки вилку, пронзила ею помидор и сунула Самойловой в рот.

– Кушай, милая, кушай, а то вон какая тощая!

Месяца через три у Самойловой такой проблемы не будет, но говорить об этом тетушке я не стал. Вместо этого стоял и наблюдал за тем, как Катерина всасывает в себя соленую мякоть, а следом слизывает потекший на подбородок сок.