Не служил бы я на флоте...
Шрифт:
Препятствием оказалась утренняя эрекция матроса Тютькина. А
его эрекция это уникальное явление природы. Это восьмое чудо
света, прикрытое черными, туго натянутыми сатиновыми труса-
ми, шлагбаумом перегородило неширокий проход перед адми-
ралом. Дубовиков, находясь за спиной адмирала, не мог видеть
причины остановки и замешательства большого начальника. Вася
Тютькин, в свою очередь, вытаращив глаза и задрав подбородок,
на самом деле, видимо, продолжал спать,
одновременно выполняя команду смирно. «Товарищ матрос, раз-
решите пройти» – интеллигентно произнес адмирал. Но Вася, то
ли не понимает о чем идет речь, то ли понимает, но ничего сде-
лать не может... Стоит, как пень и у него стоит! «Товарищ матрос,
разрешите пройти» – еще раз тщетно повторяет адмирал. Вася в
ступоре, шлагбаум закрыт. Вот здесь мичман, наконец, сообража-
ет в чем дело и громко гаркает: «Матрос Тютькин! Во–о–ольно!».
И то ли проснулся Тютькин от этого крика, то ли команда медлен-
но просочилась через уши и дошла, наконец, до нужного места,
но произошло чудо. Вася вздрогнул, шлагбаум рухнул – путь осво-
бодился, адмирал продолжил свой прерванный маршрут. Матро-
су Тютькину после этого дали кличку «Елда».
ЛИЧНАЯ ГИГИЕНА
Проверка старшиной команды турбинистов укладки тумбо-
чек в кубрике у подчиненного личного состава: «Где ваша зубная
97
щетка?! Что значит украли? Здесь не тюрьма, в тюрьме воруют. Не
«украли», а просрал! Вот, смотрите» – достает из кармана зубную
щетку – «Двенадцать лет со мной!».
КАРЬЕРИСТ
Сгорел у нас на К–426 АПС–100 (лодочный камбуз) полностью
и окончательно. Списанию не подлежит, замены его нигде нет, и
не предвидится. Сидели с моим интендантом, Андреем, и искали
выход из положения. Нашли. Не я, а Андрей. Вспомнил он, что ког-
да получал продукты на подводную лодку на соседнем, шхипер-
ском складе, завскладом захотел на подводной лодке послужить…
Утром мне Андрей доложил, что все идет отлично. Мичман
хочет служить на подводной лодке, камбуз у него на складе есть,
причем не значащейся ни в одной описи и книге учета. Вот это тыл
дает! Провел я операцию по переводу завскладом на лодку через
кадры (обошлось в 0.5 шила) и АПС–100 притащили и установили
своими силами без замечаний.
Два года спустя Маркони (командир БЧ–4) сотоварищи сло-
мал в крытом ДОКе выдвижную штыревую антенну. За поллитра
«шила» работяги притащили совершенно новую антенну, да еще
и установили. Когда за поллитра
ботяг на заводе осциллограф, то лишний раз убедились, что поне-
дельники на СРЗ и прочих ремонтных мастерских великая вещь – в
этот день за шило можно хоть весь завод утащить.
ПОЧТИ КАК В БАЙКАХ КАВТОРАНГА КИРДЯГИ
Военно-Морской Флот СССР. Из ремонтного ДОКа вышла ста-
рая подводная лодка, которая уже тягаться с наиболее вероятным
супостатом не могла, но для учебных целей еще вполне годилась.
После ремонта положено морякам подводную лодку принять
и тщательно все проверить, для каких целей и была отправлена
лодка в небольшой поход. Выполняем погружение на небольшую
глубину на короткое время. И чтобы
проверить приборы, боцман оста-
ется в рубке в палубной надстрой-
ке, из которой подводной лодкой
управляют в полупогруженном по-
ложении. Вообще-то там никому
при погружении находиться не по-
98
ложено, но приборы проверить надо. Ладно, задраили его там, и
пошли под воду.
Все идет по плану, и тут вдруг старшина, стоящий на рулях глу-
бины, докладывает: «Подводная лодка не слушается руля, не могу
держать глубину!». Командир к нему – точно, стрелка глубиномера
нервными рывками ползет по шкале. Командир: «Продуть носовой
балласт!». Подводная лодка задирает нос, но стрелка продолжает
падать, стремительно приближаясь к отметке максимально допу-
стимой глубины. «Продуть главный балласт!». Подводная лодка
дрожит и гудит, стрелка ложится на ограничитель и замирает. Все
в командном отсеке мокрые и синие, ждут, что вот-вот полетят за-
клепки и сомнет корпус. В этот момент подводную лодку встряхи-
вает, и она становится на ровный киль. Тишина. Легли на грунт...
Все боятся шевелиться. Старпом сдавленно спрашивает: «Интерес-
но, сколько же над нами?». В Центральном Посту все смотрят друг
на друга, никто не решается проверить по карте. И тут кто – то вспо-
минает: «Боцман!!!». Боцману явный конец – иллюминаторы в
надстройке давным – давно должно было выдавить. Командир без
никакой надежды берет трубку и нажимает кнопку вызова: «Руб-
ка?». «Рубка слушает!» – раздается бодрый голос боцмана. – «Ко-
мандир, а чего это мы по поверхности задраенные дрейфуем?».
Командир молча бросается к перископу: солнышко, чайки,
облачка. В общем, только потому, что в море пробыли еще один