Не смогу жить без тебя
Шрифт:
– Вам следует выбирать слова, когда говорите со мной, – с трудом произнес он. Внутри у него кипело и бурлило и больно царапало.
– Какова цель этой шарады? – требовательным тоном спросила она. – Тебе меня не одурачить. Ты же знаешь, что мне известно, кто ты. И угрозами делу не поможешь.
– Это не угроза. Это предупреждение. – Ему вдруг захотелось протянуть руки и коснуться ее. Это его смутило, но не настолько, чтобы отойти, как следовало сделать. – Определенную непочтительность я допускаю, но редко. Непочтительность
– Твой народ? – Она покачала головой. – Если ты о почитании культа, то эти люди соучастники преступления.
– Я не совершал никаких преступлений.
Граф не мог понять, почему он оправдывается. Ничто в памяти не подготовило его к этому: люди с ним никогда не спорили и не стояли перед ним, бросая обвинения. Все в поселении его обожали. Он никогда не бывал рядом с кем-то, кто не поклонялся ему.
Удивительно, но поведение женщины заряжало энергией, будило странные желания. Ему хотелось запустить руки в ее аккуратную, тщательно уложенную прическу, захотелось ощутить вкус ее губ, которые осмеливались говорить ему подобные вещи.
Причиняющее ему боль острое стекло – это она. Это стекло надо вытащить.
– Ты, очевидно, исчез с места катастрофы, – продолжала она все так же бесстрашно. Она его совершенно не боится! В это трудно поверить. – Вся твоя семья считает тебя погибшим. И я то же так считала. Тем не менее ты здесь. Жив и здоров, и в белом наряде, прямо как новобрачный. И ты прячешься на верхушке горы вместо того, чтобы разбирать завалы, которые ты оставил после себя.
Граф засмеялся:
– Кем же вы меня представляете?
– Я ничего не представляю, – сердито заявила она. А он, сам того не сознавая, положил руки ей на плечи. – Я сразу поняла, что это ты, когда увидела фотографии. Но каким образом тебе удалось так долго прятаться? Ты же публичный, слишком узнаваемый человек.
– Я Граф, – повторил он и почувствовал во рту металлический привкус – он испугался, что это признак отчаяния. – Я на тропе истины.
– А я – Сьюсан Форрестер Бетанкур, – прервала его она, не отодвигаясь от него, а наоборот – приблизившись и приподнявшись на мысках, чтобы лучше его видеть. – Я твоя жена. Ты женился на мне четыре года назад и оставил меня в брачную ночь.
– Это невозможно. У Графа нет жены. Это сделало бы его нечистым.
У нее вырвалось презрительное фырканье, голубые глаза сверкнули.
– Ты никакой не Граф. Ты Леонидас Бетанкур, ты – владелец «Бетанкур корпорейшн». Это означает, что ты настолько богат, что мог бы купить все горы в этом районе на то, что сейчас лежит в твоем кармане. Это означает, что кто-то – не исключено, что им мог быть и член твоей семьи, – подстроил аварию самолета, чтобы устранить тебя.
Боль у него в висках усилилась, затылок стянуло.
– Я не тот, кем вы меня считаете, – с трудом выговорил
– Ты именно тот, кем я тебя считаю, – прозвучал резкий ответ. – Леонидас, тебе давно пора вернуться домой.
Боль, гул, громкий и настойчивый… все это происходит у него внутри. Может, им овладел демон? Может, демоническая сила заставила его притянуть ее поближе, словно он ее муж, как она утверждает? Может, поэтому он впился ей в губы и наконец-то ощутил их вкус?
Один поцелуй и… он вспомнил… вспомнил все.
«Все».
Кем он был. Как попал сюда. Последние мгновения того рокового полета. Его очаровательную юную новобрачную, которую он, не задумываясь, оставил, потому что у него были срочные дела.
Он – Леонидас Бетанкур, а не чертов Граф. И он провел четыре года взаперти, окруженный служителями культа чистоты и непорочности, что почти смешно: ведь в нем нет и никогда не было ничего непорочного.
Поэтому он поцеловал маленькую Сьюсан, которая все это знала. Маленькую Сьюсан, которую бросили ему подобно наживке много лет назад как выгодную партию для ее родителей и удобный брак для его собственной семьи. Это был дьявольский план.
Он не отнимал рта от ее губ, наслаждаясь их сладостью. Он просто одержим.
Губы у нее мягкие, нежно пахнущие, этот запах ударяет в голову. Наверное, он так остро все ощущает оттого, что долго был этого лишен. Часть его, которая искренне верила в то, что он Граф – как верили его ненормальные подданные, – должна была его остановить.
Но не остановила.
Он снова и снова целовал ее.
Целовал, пока она не обмякла и не обвила руками его за шею и не припала к нему, будто не могла устоять на ногах.
Он вспоминал ее в белом платье, вспоминал гостей, приглашенных их семьями на церемонию в поместье Бетанкуров во Франции. Он вспоминал широко распахнутые голубые глаза, вспоминал юную невинную девушку, принесенную в жертву. Она была трофеем в браке, выгодном двум семьям.
Еще одно доказательство морального разложения семьи Бетанкур.
Но Леонидаса сейчас это не занимало.
– Леонидас… – шептала Сьюсан, оторвав рот от его рта. – Леонидас, я…
Он не желал разговаривать. Он хотел ее целовать, что и сделал.
Сьюсан нашла его. Сьюсан вернула его к жизни.
Поэтому он подхватил ее на руки и, ни на секунду не переставая целовать, отнес в спальню.
Он готов бежать отсюда, но сначала у них с Сьюсан будет брачная ночь. Он получит эту ночь спустя четыре года.
Глава 3
Сьюсан не могла прийти в себя от потрясения… приятного потрясения. Все, на что она была способна, – это поддаться восхитительному ощущению его губ на своих губах.
Словно она не один год шла, спотыкаясь в потемках, а поцелуй этого мужчины вывел ее на свет.