Не смотри в зеркала

Плазмер Дмитрий

Это напоминало брызги, сквозь их поток я видела картину со стороны, видела себя идущей по теплой поверхности моря – идущей по воде.

– А потом ты остановилась и спросила куда ведет море. Прости, я так часто делал раньше, ты не должна была ничего запомнить.

– Так куда же ведет море? – грелась о его теплое, живое, астеническое тело.

– В тебя, дорогая, в окружающие тебя цвета, вкусы, запахи, вибрации, полеты, приземления. Я встал с твоей постели, одел твою одежду, завял шнурки твоими пальцами, трогал твоими руками, твоим телом выходил на улицу.

– Так ты был мной?

–

Так происходит каждую ночь, - еще крепче обнимал он. – Пошли, покатаемся?

Теплый от летнего солнца, комфортный от отсутствия каких-либо людей кроме нас, свежий и влажный от недавнего дождя город гостеприимно впускал в подземные переходы, ведущие к располагающе пустующим перронам станций метро, окрашенным лампами освещения, лампами ограничительных полос, часами и таймером интервала движения поездов. Из глубинной тьмы тоннеля сначала показались отражавшиеся на стене полоски фар, а потом и ни с чем несравнимая музыка – гул прибывающего поезда – дополнил картину: ни машиниста в кабине, ни пассажиров кроме нас, ни объявления о закрывающихся дверях. Мы заняли места, он сел у дверей, чтобы положить голову на продолжающуюся дальше окном стену, я рядом, поезд медленно набирал скорость, с еще более завораживающим звуком тормозил открывая двери на каждой безлюдной станции.

– Здорово я придумал, правда? – раздался вторым потоком мыслей в голове его голос.

– Еще как!

– Не кричи, а то голос сорвешь. Ты можешь говорить со мной не размыкая губ.

«Интересно, как», - подумала я.

– Именно так, - подтвердил он.

– То есть ты слышишь мои мысли? – мысленно обратилась я.

– Не все, только обращенные ко мне, - достал что-то из кармана он. – Держи, а то у меня привычка класть в карман чужие зажигалки.

– Спасибо, - взяла зажигалку я, крепко сжала его руку и положила голову на плечо – его теплое плечо.

Калейдоскоп одного множества фонарей в туннелях перед станциями сменялся другими, временами тьма озарялась мельканием встречных поездов, инстинктивно закрыла глаза, а проснувшись в своей сжатой руке обнаружила ту самую зажигалку.

Опыт шестой

– Спрашивать или не спрашивать? – подумала я и решилась. – Доктор, можно один вопрос?

– Конечно.

– Дело в том, что одна моя подруга видит во сне странного, очень красивого человека. Сны очень реалистичны, он гуляет с ней, разговаривает, после чего она просыпается полностью обессиленной. Что Вы об этом думаете?

– Твоя подруга в большой опасности, - насторожился доктор. – Приведи ее ко мне. Дело в том, что это похоже на подселение. Там, во тьме обитает множество сущностей, подобно паразитам жаждущих вселиться и пить энергию.

– И что, самостоятельно это убрать ни как нельзя?

– Это крайне опасно.

– Почему?

– Был у меня в практике один случай.

– Расскажите.

– Еще давно, в советское время, ко мне пришла пациентка с жалобами на общую слабость, кошмары. Она жаловалась на один и тот же сон. Будто она гуляет по безлюдной деревне своего детства с красивым молодым человеком, с каждым днем она таяла буквально

на глазах. Из ее рассказов удалось выяснить, что эта сущность – ночной гость – показывал только то, что она хотела увидеть и говорил только то, что она хотела услышать, выглядел как мужчина ее мечты, боялся зеркал.

– И что же с ней стало? – неожиданно провела параллель с собственными снами я.

– Она после длительных сеансов гипноза научилась частично управлять сновидениями, обманом заманила сущность к зеркалу, после чего ее рассудок помутился.

– Интересно, что такого она там увидела?..

– Хочешь узнать мое мнение?

– Ага, - кивнула я.

– Этого конечно никто не знает, но… Я считаю, эти сущности – гости – только лишь потому запрещают смотреть в зеркала, что на самом деле крайне ужасны и их может убить, изгнать из тела их собственные отражения.

– А вот и ты, Диметра. Наверное ты решила потащить меня к зеркалу?

– Подожди, ты видишь все, что со мной происходит?

– Да.

– Пошли, - взяла его за руку я и подвела к занавешенному зеркалу возле дерева.

– Не надо. Ты еще не готова.

– Ерунда. Сейчас я сдерну покрывало с зеркало и все наконец станет ясно.

– Постой, - отшатнулся он. – Не будет меня – придут другие. Тоска, уныние, плачь ночами напролет – большинство ведущих в тебя окон распахнуты настежь. Не делай этого. Твое поле и так уходит в никуда, я лишь выпиваю сотую малость.

– Нет! – готова была обнажить зеркало я.

– Я обожаю тебя. Не делай этого. – Он остановил мою руку. – Хочешь, проснешься сегодня полной сил, Любимая?

– Что?..

– Я тебя обожаю, Диметрочка, - обнял он.

В его объятьях хотелось оставаться вечно, в его теплых заботливых руках чувствовалась сила, красота продолжающаяся теплым, летним, безлюдным городом. Тишину, мягкую успокаивающую тишину прерывал только зовн, едва уловимый тонкий, едва уловимый гул ветра в ушах.

– Ты слышишь?

– Ветер?

– Да. Это значит, открылась ДВЕРЬ. Раздевайся.

– Как? Догола?

– Да. Не стесняйся, я тысячу раз тебя видел обнаженной.

Оказавшись пред ним без одежд я привычно ступила в разлитую воду, почувствовав ее комфортное тепло босыми ногами, закрыла глаза и прыгнула.

Труп молодого человека в незнакомой квартире лежал на полу в неестественной позе, а над ним висел в воздухе, постепенно отдаляясь к потолку абсолютно белый, похожий на сладкую вату шар. Олег очень осторожно поймал его руками и подобно все той же сахарной вате, придерживая левой рукой, правой осторожно отщипнул кусочек, прожевал и проглотил.

– Попробуй, это очень вкусно, - протянул очередной кусочек он.

Вместе со вкусом, сладким, но не приторным вкусом, меня накрыло волной: образы, символы, обрывки воспоминаний чьего-то детства захлестнули полностью как в замедленной съемке и исчезли, когда я проглотила вкуснейшее лакомство.

– Что ты увидела?

– Его детство.

– Поздравляю, тебе достался его самый лакомый кусочек, - доедал он, слизывая с рук остатки этой странной сахарной ваты.

Проснулась я, как и обещал Олег, в приподнятом настроении, полной сил и идей.