Не сотвори себе вампира
Шрифт:
– Зря вы так, – Костик смотрел на меня с неодобрением. – Она дура, но она полезна.
Я пожала плечами. Эту стадию обработки я примерно знала. «Она дура, но она полезна. А вы – гений! Чудо! Ангел во плоти!» Верилось с трудом, но женщины же падки на комплименты. Тем более от такого обаятельного мужчины. Это у меня после Мечислава иммунитет ко всем остальным мужчинам. А кто-то другой и поддался бы. Костик не разочаровал меня.
– Вы сами видели, насколько она слаба и глупа. Но вы вовсе не такая. Вы гораздо сильнее нее. И…
– Константин Сергеевич, – перебила его я. – Мне немного не до того. Вы не хотите перейти сразу к делу? Если без излишеств – чего вы хотите?
ИПФовец нахмурился, но спорить не стал.
– Юля, я понимаю, что о
Я задумалась. Заманчиво. Очень заманчиво согласиться. И при другом раскладе я так и поступила бы. Но у меня есть три причины воздержаться. Первая – самая простая и практическая. Знают ли они о фамилиарах? Не думаю. Но если знают – то что говорит их долбаный кодекс? Тоже уничтожать? Меня почему-то не тянуло на костер. Вот не питаю я любви к аутодафе. Почему? Ну-у-у-у-у, не знаю. Как-то жить хочется! А во время обследования они запросто могут догадаться о Печатях. Мое поведение даже сейчас очень странное, чтобы не сказать хуже. Таким образом я подставлю и себя, и Мечислава.
Вторая причина гораздо менее метафизическая. Говорят, коготок увяз – всей птичке пропасть. Я уже увязла по самые уши в болоте с вампирами. Дальше увязать просто некуда. И удастся ли мне выбраться – бабушка надвое сказала. И это еще из одного болота. А из двух – диаметрально противоположных?! Не знаю, что мне сделает ИПФ за связь с вампирами, а вот что вампиры сделают со мной за контакт с ИПФ? Ни Даниэль, ни Мечислав не давали мне никаких гарантий типа «Вот все закончится – и ты меня больше не увидишь». Хотя я и сама не знала, будет ли это кстати. Дани эля я терять не хотела. Даже если он и поступил со мной как скотина. А что до Мечислава – вряд ли он выпустит из клыков то, что уже ухватил. Тем более такую бешеную Силу, как моя. Не отвяжутся они от меня. Не отвяжутся. И теперь мне надо лезть еще в одно болото? Что-то подсказывало мне, что ИПФ ничем не лучше вампиров. Особенно когда речь идет об их интересах. Шкура родной организации – она ближе к телу и дорога хозяину. И потом, с вампирами меня хоть что-то связывает. Не уверена, конечно, что оно того стоит, но я получу определенное удовольствие от общения с тем же Даниэлем. Я невольно вспомнила наше единственное утро – и едва не облизнулась. Очень хотелось бы повторить. И чем чаще, тем лучше. Да и общение с Мечиславом доставляет мне радость. Я отлично знаю, что он так может смотреть даже на уборщицу тетю Клаву весом в три центнера, но приятно же чувствовать себя красивой и желанной женщиной! Приятно, черт возьми! Стоят ли эти сомнительные удовольствия того, что попросят от меня вампиры, – вопрос другой. Но я хотя бы что-то получу взамен. А вот если связаться с ИПФ, то там я огребу кучу комплиментов, разовью в себе жуткое самодовольство и у меня будет сомнительное чувство морального удовлетворения от борьбы с нечистью. Вот честно – оно того стоит, чтобы влипать в крутые разборки? На мой взгляд – нет! Вампиров за глаза хватит!
Третья же причина… Мои родные. Они в это быть замешаны не должны. А зная церковь… они и мать втянут, и деда, а торговаться с ними… нельзя бороться с системой. Можно спорить с одиночками и индивидуалистами, которыми являются клыкастики, но машина церковников – подомнет и раздавит всех.
Я посмотрела прямо в глаза Константину Сергеевичу.
– Я всегда придерживаюсь поговорки «Коготок увяз – всей птичке пропасть». Поверьте, я серьезно обдумала ваше предложение, но принять его не могу. Свои причины – а есть еще несколько весомых аргументов против вас – я перечислять не буду. Если у меня будет какая-то важная для вас информация – я помогу вам. Но использовать свои экстрасенсорные способности, чтобы охотиться на паранормальные формы жизни, я не стану. Простите – не люблю инквизицию. Засим разрешите откланяться.
Я
– Что это? Подборка с мест разборки?
– Юля, вы не понимаете, что говорите!
– Зато я отлично понимаю, что Контора гораздо опаснее гильотины.
– Это глупое предубеждение, Юля. А вот ЭТО – правда. Посмотрите, что творят с людьми ваши так называемые паранормальные формы.
На стол передо мной легли несколько фотографий веером. Я взяла их в руки, перелистнула. Гм, хорошо, что я сегодня ничего не ела. А может, и не хорошо. Стошнило бы меня или нет – это еще бабушка надвое сказала, а вот что я на ногах с трудом держусь – это точно. Но Вадим должен что-нибудь купить пожрать. Фотографии были подобраны великолепно. И на всех были изображены тела. Человеческие тела. Какие-то из них были полностью голыми, иные с минимумом одежды. Часть тел была со следами укусов. Фотограф постарался, запечатлевая следы от клыков. Они на фотографиях получались лучше всего. Яркие, алые, пугающе живые на мертвой белой коже… Я машинально отметила, что укусы приходились в основном на месте артерий. Сонная артерия, потом вена под ключицей, вена в локтевом сгибе, на сгибе бедра, ближе к паху… Может, были и еще укусы, но я не старалась смотреть и запоминать. Мне на сегодня и без того гадостей хватит. Но одну деталь я отметила. Общую для всех фотографий. Ее не смог смазать даже фотограф.
– И что дальше?
Я спокойно передала фотографии обратно. Не бросила, не оттолкнула. И рука у меня не дрожала. Пять баллов мне за выдержку и хладнокровие, которых никто не ожидал. И меньше всего – ИПФовец.
Константин Сергеевич удивленно смотрел на меня.
– Юля, вы совершенно спокойны.
– Я действительно спокойна. Как и эти люди. Если вы не заметили, у всех на фотографиях одно и то же выражение лица. Спокойное и, простите, как во время оргазма. Они умерли, ей-же-ей, не худшей смертью. Если бы мне предоставили выбирать – я бы и сама выбрала что-то подобное. Уйти – улыбаясь и не заметить смерти.
– Это вампирский гипноз! – сорвался Костик. – Эти твари подчиняют ваше сознание… Юля, вас едва не подчинил Князь Города! Это…
– И это, и то самое. Меня он потом подчинить уже не смог. Простите за циничную истину, но кто может выжить – тот должен жить. А кто не может выжить – пусть умрет и не засоряет генетику. С тех пор, как медицина научилась сохранять жизнь нежизнеспособным людям, мы получили огромную популяцию болезненных людей. Больных физически, что не так страшно, и больных психически, что смертельно для любого общества. Вы не такой. Я не такая. И все имеют право на жизнь. – Я сознательно опустила слово «люди». Все – это действительно все, начиная с амеб и кончая вампирами. Мой голос был спокоен и холоден, как никогда. На секунду мне даже показалось, что у меня на губах намерзли мелкие кристаллики льда, – и я провела по ним рукой, чтобы стереть лед. Ничего не было. Но ощущение сохранялось. – Каждый живущий на земле может и умереть. Эти люди умерли от укуса вампира, но что если бы на них кирпичи упали? Вы бы так же злились? И так же показывали бы мне эти фотографии? Я устояла перед гипнозом. Если бы они устояли – остались бы живы. Я проверила это на себе. И, поверьте, обошлась бы без подобных проверок. И меня не тянет никому сочувствовать. Что еще?
– Простите, Юля, но вы меня поражаете!
– Я всех поражаю. А что?
Я уже устала изображать из себя милую девочку.
– Юля, вы должны понять – ваши силы могут и обязаны использоваться во благо людям!
Лозунг был искренним, убежденным, ИПФовец действительно верил сказанному. Жаль.
– Я никому ничего не должна, – отрезала я. – Вы едете на вечеринку?
– Еду.
– Отлично. Тогда – до свидания.
– До свидания.
Я решительно встала из-за стола.
– Юля…