Не спеши умирать в одиночку
Шрифт:
— Вижу, — я скрипнул зубами, и тут вдруг голос ДК в трубке пропал. — О черт!
— Что такое? — Тамара испуганными глазами смотрела на меня, а я все прижимал к уху трубку, надеясь, что это просто помеха на линии и что сейчас ДК вернется и посоветует мне, как выпутаться из этой ситуации.
Но он не вернулся.
— Что такое? — повторила Тамара.
— Все... Все нормально, — сказал я, задыхаясь от волнения и страха. — Просто вон те шестеро идут, чтобы пытать нас, а потом убить... Вот и все...
— Пожалуй, мне стоит переодеться, — задумчиво
2
— Не делай из этого трагедии, — советовала Тамара, энергично натягивая джинсы. Я стоял на лестнице с пистолетом в одной руке и с молчащей телефонной трубкой — в другой. Трагедия — это было совсем не то слово, которое просилось на язык. Это был полный и окончательный ПэЦэ, по сравнению с которым убийство Георгия Эдуардовича Джорджадзе было малозначительным событием навроде депрессии у лемуров в каком-нибудь английском зоопарке.
— Это не конец света, — утверждала между тем Тамара, застегивая блузку. — Если они пришли за дискетой, мы отдадим им дискету. Какие проблемы? Главное, действовать спокойно и дружелюбно. Тем более что их шестеро, а ты один. Пистолет лучше убрать, иначе они заподозрят нас в негостеприимности. Я смогу отдать им дискету и одна, но тебя мне в таком случае будет не хватать...
— Если это Игреки, то они потребуют еще и имена тех троих продавцов, — похоронным тоном сказал я.
— Ну и что? Я с удовольствием все расскажу. Кто они мне — эти трое? Не друзья и не родственники. Банда шпионов и изменников. Я все про них расскажу, да еще могу им и Юлин адрес за компанию назвать. Она в меня будет стрелять, а я буду как дура молчать? Нет уж, пусть ей отольется по полной программе...
— Знаешь что, — я посмотрел на разболтавшуюся Тамару, — начинай-ка ты без меня, раз ты так здорово подготовилась.
— А ты куда?
Я побежал на второй этаж, попутно засунув пистолет за пояс и набирая освободившейся рукой номер подполковника Лисицына. Все-таки радиотелефон — это великое изобретение!
— Алло! — Я заметался по коридору второго этажа, слыша, как внизу хлопнула входная дверь. — Алло, Лев Николаевич! Это Хохлов!
— Кто? Что? Какой Хохлов? — Потом до подполковника дошло, и он затараторил в трубку: — Саша, Саша, не вешай трубку, я сейчас...
В трубке что-то затарахтело, очевидно, сработал милицейский определитель номера.
— Лев Николаевич, я вам и так все расскажу, — зашептал я. — Я в коттедже, за городом, это сто второй километр по Лесному шоссе, дом записан на имя Джорджадзе... Приезжайте быстрее, я хочу вам сдаться!
— Да? — недоверчиво сказал Лисицын. — Что это вдруг?
— Возникло такое желание! Пользуйтесь, а то еще чего-нибудь натворю! Только быстрее приезжайте!
— Ну ладно, — сказал Лисицын. — Постараемся подъехать... Ты только никуда не уходи, жди нас...
— Я буду ждать, а вы приезжайте не просто так, возьмите ОМОН или еще там кого пострашнее, чтобы с автоматами и со всеми делами...
— Это еще зачем?
— Потому
— Да ОМОН-то зачем?! — недоумевал Лисицын.
— Ну, зачем, зачем... Я буду сопротивляться, вот зачем! Я взял в заложники жену Джорджадзе и буду отстреливаться до последнего, поэтому...
Я не успел услышать, как отреагировал на мое заявление подполковник Лисицын. Надеюсь, он не упал в обморок. Просто на втором этаже коттеджа я теперь был не один. Широкоплечий парень с озабоченным выражением лица на удивление бесшумно поднялся по лестнице и теперь был в паре шагов от меня.
— Что это у нас тут? — равнодушно спросил он, оглядывая меня. — Телефончик?
Я тут же протянул парню телефон, пока у меня его не оторвали вместе с рукой.
— А еще что? — не унимался парень. — Пистолетик?
Я немедленно вручил парню и Юлин пистолет.
— А еще что? — настаивал парень, я развел руками, и тут вдруг меня что-то подбросило вверх. Чуть погодя, отдышавшись, я сообразил, что парень ударил меня коленом в пах. Незабываемое ощущение. Сравнимо только с отдыхом в Швейцарских Альпах, если в этих самых Альпах вас угораздит на скорости шестьдесят километров в час врезаться на лыжах в одиноко стоящее дерево.
Пока я стоял на коленях, тяжело дышал и думал об Альпах и о горнолыжном спорте, парень обыскал меня и удивленно согласился со мной:
— Ничего.
Я посмотрел на него снизу вверх глазами побитой собаки, стараясь выразить средствами мимики мысль: «Ну, я же говорил...» Не знаю, как понял мою мимику парень, но только он взял меня за шиворот и потащил к лестнице. Я попытался было подняться на ноги, но каждый раз мне это не удавалось, а потом была лестница, и я скатился по ней кубарем, вызвав добродушное ржание собравшихся внизу.
Тамара не смеялась, она сидела на диване с каменным лицом. Очевидно, ее политика дружелюбных и спокойных разговоров пока не принесла результатов.
— У него там оружие было, — прокомментировал мой спуск притащивший меня парень. — И еще телефон.
Присутствующим явно не понравилось это сообщение. Они сразу начали как-то предвзято ко мне относиться. Например, пинать меня ногами и спрашивать, куда это я названивал. Я бы им сразу ответил, но очень трудно четко отвечать на вопросы, когда тебя пинают по ребрам. Наконец я улучил удобный — очень условно говоря — момент и сказал, что звонил я в милицию.
Веселый смех собравшихся был мне ответом. За такую откровенность меня даже перестали пинать.
Видя, что у гостей неплохое настроение, Тамара, как гостеприимная хозяйка, предложила достать еще водки из холодильника. Ей сказали, что предложение неплохое, но сначала — дела.
К этому времени я уже сумел принять сидячее положение и стал наблюдать за происходящим. В голове шумело, но все это были детские игрушки по сравнению со спуском с лестницы. Спуск с лестницы — это почти так же круто, как Альпы.