Не стану взрослой
Шрифт:
— Энергетика.
— Пойдем, купим.
Взявшись за руки, они вышли на тротуар.
— Макс, а можно я тоже спрошу… — несмело попросила она.
— Да?
— У тебя глаза очень грустные. Почему?
— От природы такие.
— Максик, мне кажется, тебе очень больно, — неожиданно сказала она. — Я знаю. У меня так много раз было.
Он не стал отпираться:
— Ну да, есть немножко.
— Ты кому-то сделал плохо?
— Да.
— Максик, прости себя. Ты никому
Он мог бы поспорить, но не стал.
Элла стала заметно разговорчивее. Максим называл ее Эля или Элька, она его — Максик. Девчонка была одета как вчера, лишь вокруг шеи намотан легкий розовый шарфик.
Вдоль тротуара стояли красивые скамеечки с выгнутыми спинками, почти все были заняты парочками. Максим задержал взгляд на одном молодом человеке, чья бритая наголо голова блестела в свете фонаря, будто огромная лампочка. Он узнал сноба-интеллектуала, которого видел вчера в кинотеатре, Молодой человек что-то горячо доказывал сидевшей рядом девушке, потрясая зажатой в руке банкой дорогого пива. Максим прислушался и уловил только:
— …Понимаешь, а страсть — это всего лишь тоненькая прослойка…
А он, наверное, сильно хочет ей присунуть свою «тоненькую прослойку», подумал Максим и усмехнулся.
Вскоре он услышал музыку, которая доносилась из репродукторов над входом в круглосуточный супермаркет. Звучала красивая инструментальная композиция с лидирующей флейтой — Кенни Джи или что-то вроде того. Максим и Элла шли сквозь эту мелодию, как сквозь живой, журчащий водяной поток, смывая с себя накопленные за день грязь и усталость. По крайней мере, именно так показалось Максиму с его богатым воображением. Элла еле заметно улыбалась — ей тоже было хорошо.
Все-таки она не настоящая эмо-гел, не «тру», как принято говорить. Просто девочка, одетая в черное с розовым. И не грустная, а просто задумчивая, вся в себе. Так бывает: человек напяливает на себя какую-нибудь униформу и думает, что теперь он другой. А Элька — обычная девчонка, которой всего лишь не хватает внимания.
— Эй, посмотри! — воскликнул он.
— Что?
— Там! — Максим указал на другую сторону улицы.
— «Санитары города»… — удивилась Элла.
Парни в желтых комбинезонах и желтых кепках шагали колонной по двое, будто солдаты, — только что не в ногу. Их было десятка четыре.
— У меня от этих ребят мороз по коже. Фашня какая-то… — пробормотал Максим. — Что они тут делают вообще?
— У них тут поблизости Центр развития…
— Я не об этом. Что они тут делают ночью, в полном составе?
— Работа какая-нибудь…
— Какая-такая работа, которую дворник не может сделать днем?
— Но они не совсем дворники…
— Это точно.
Максим,
Вадим Мельников вышел из своей комнаты, распахнув дверь ногой. Подозрительно понюхал воздух и быстрыми шагами отправился на кухню.
— Чёй-то ты делаешь? — мрачно спросил он.
— Вон там на столе пробная партия, — грустно отозвался Константин, не поворачиваясь к соседу. Он сидел на табуретке возле плиты и неотрывно смотрел в духовку, будто в экран телевизора.
Вадим с сомнением посмотрел на самодельное печенье, горкой лежавшее на тарелке. Печенюшки были разной формы и толщины. Вадим надкусил одну.
— А ничего, — буркнул он. — Чёй-то ты в пекари подался?
— Вот, нашел, — Константин показал книгу рецептов. — В кладовке, среди хозяйкиных вещей. Думаю, а возьму да состряпаю чего-нибудь.
— И на хрена? Ты ж вроде сладкое не любишь?
— Да не знаю… Чего-то торкнуло. Вот придут Макс со своей девчонкой — хоть пожуют немного.
— Он опять сюда свою толстуху притащит?
— Не знаю, возможно. Он позвонил, сказал — ушел гулять с Элей, будет очень поздно.
— И не в лом ему!
— А в чем-то он прав, знаешь, — судя по голосу, у Кости было плохое настроение. — Живет, как ему нравится, и не заморачивается.
— Лучше бы со мной по сетке порубился, чем с жирными бабами обжиматься, — пробормотал Мельников.
— Ну, он вообще-то не для этого приехал.
Вадим недовольно что-то пробурчал с набитым печенюшками ртом.
— Ты ж не собираешься провести за играми все лето?
— Собираюсь, — заявил Вадим. — Я собираюсь посвятить этому остаток жизни.
— Радикально. А на жизнь как будешь зарабатывать?
— Как Максим.
— Ты серьезно? А ничего, что Максим в наши годы уже супер-мега-чемпион?
— Ему девятнадцать.
— Да? Странно. Я б ему дал двадцать один. Ну тем более. Куда тебе!
— Мне кажется, в любом возрасте не поздно.
— Да лучше делом займись. Ай, да чего я… — Костя махнул рукой. — Тебе разве чего докажешь.
— Да, — угрюмо согласился Вадим. — Я дерьмо и дерьмом останусь.
— Пришел действовать мне на нервы своим нытьем?
— А что делать, если Инет отрубился.
— Ну, не знаю… В игрушки поиграй.
— Не могу, глаза болят. Фильмов тоже смотреть не хочу. Я никчемное создание.
— Да что ты такое говоришь, а?
— Я говорю, что моя жизнь ничтожна, как и я сам.
— Вадимка, я это от тебя слышу уже целый год. Ничего ж не изменилось! Тебе скоро двадцать один. Сделай что-нибудь над собой.