НЕ СТАВШАЯ ЖЕРТВОЙ
Шрифт:
Для девушки же это было, как манна небесная. Бросившись в объятья своего дорогого возлюбленного, она повалила его спиною на землю и, слившись с ним в едином страстном продолжительном поцелуе, позабыв обо всем на свете, предоставила любимому поступить подобным же образом. Казалось, что уже ничто не сможет разъединить эти два любящих сердца.
Оставим ненадолго наших героев, предоставив им возможность побыть наедине и насладится интимной близостью. Не стоит забывать, что в этом повествовании существуют человек, который, кардинально, не разделяет их мнение и страстно желает им обоим погибели.
Атаман Борисов, предоставив своим людям время
Каким образом это произойдет, для него уже не имело значения, главное это видеть: ее растерзанный труп и иметь возможность разорвать его: «на клочки, на кусочки, на тряпочки». Эта так неудачно начавшаяся «охота» переходила уже в маниакальную зависимость предводителя всего лесного тайного братства. Тело его лихорадило, взгляд сделался поистине волчьим, он шел по следу своей жертвы, и ничто уже не могло остановить этого жестокого злобного человека, кроме, разве, ее кончины, либо же собственной погибели.
Все оставшиеся в живых члены преступной группы прекрасно все это знали, но противоречить своему жестокому и беспощадному предводителю даже не смели, а четко выполняли его безрассудные указания, и если того требовали обстоятельства, безропотно шли на верную смерть. Все уже абсолютно смирились, что либо победят в этой схватке они, либо же их уничтожат самих. Страх, конечно же, присутствовал в этих безжалостных глупых умах, но на него уже никто не обращал никакого внимания. Единственное, что их сейчас беспокоило – это не впасть в немилость своего сурового предводителя.
В таких невеселых думах пребывали: «военачальник» лесного «братства» и его славившееся своей дисциплиной «войско». Поэтому, в отличии от наших героев, он использовал свое свободное время не для того, чтобы побыть немного с любимой, а, исключительно, с целью разработки дальнейшего плана действий. Вот и сейчас, оставшись наедине с преданной Шульц, он, обращаясь к ней, озадачено произнес:
– Что-то не везет мне в последнее время. Как думаешь, может кто сглазил? А, может у нас завелся какой провокатор? И все эти последние неудачи – это его рук подлое дело? Ведь кто теперь может поручиться за то, что эта «ведьма» не была заслана к нам специально? Еще эта непонятная встреча в лесу с заранее знакомым ей человеком? Я уж не говорю про снайперскую стрельбу и само-оперирование опасной пулевой раны. Согласен, с тем, кого я прикончил первым, у них вышла промашка, но все остальное… Похоже на четко спланированную спецоперацию. Ты как думаешь, Грета, так это, или мне все же кажется?
– Не знаю, Витя, - отвечала верная девушка, сидя напротив своего гражданского мужа, и глядя ему прямо в глаза (главарь всех приучил во время разговора с ним, не отводить в сторону взгляда, в противном случае – это всегда означало, что говоривший заведомо лжет), - по моему здесь все честно. Я совершенно уверенна, что обратилась по нужному адресу, и там уже многие годы ведется тот бизнес. Этот сутенер мне хорошо известен был ранее, так как, хоть я и не знаю самого его лично, но много о нем слышала от
– Хорошо, - настаивал на своих убежденьях Борисов, - допустим, что ты много слышала про сутенера, но кто поручится за то, что он и «шлюха» не были подменены, как это водится у спецназовцев, и не присвоили себе не свои имена. С возможностями нашего ФСБ провернуть подобное дельце – это такой совершенный пустяк, о котором даже не хочется говорить. Что ты на это сможешь мне возразить?
Виктор Павлович заводил этот разговор со своей девушкой не для того, чтобы узнать ее мнение, оно было ему совершенно без разницы, просто ему необходимо было взвесить: все – за и все – против, и по возможности отыскать другие «подводные камни». Поэтому он задавал ей вопросы совсем не затем, чтобы она помогла развеять сомненья насчет преследуемых ими людей, а только потому, чтобы та помогла ему утвердиться в заносчивой мысли, что погоню необходимо продолжить, а не сложить всю экспедицию, сжечь, к черту, деревню, и срочно искать новое место своей дислокации. Вот он и ждал, что же ответит ему его девушка.
Та, словно понимая, что от нее теперь ожидается, настойчиво разубеждала атамана в принадлежности беглецов к каким-то спецслужбам:
– Витя, я тебя, умоляю… Если бы нами занялись «федералы», то, поверь, уже точно, не мы бы за ними бегали, а они гонялись за нами. И прислали бы сюда не двух-трех человек, а целую армию. Накрыли бы нас прямо в деревне и переловили бы всех, словно зайчиков. Так-что, по моему мнению, они точно никакие не секретные там агенты, просто где-то прошли хорошую подготовку, может даже, когда-то где-то служили, а сейчас оказались совсем не удел. А, чтобы к нам заслали явного провокатора – это я считаю полнейшей утопией. Наших ребят я всех знаю, лично, точно также, как ты, и все они давно прошли испытание в деле. Вот и все, что я обо всем этом думаю.
– Да, - согласился Борисов, благодаря в душе убедительную подругу, что та помогла ему развеять, вдруг, нахлынувшие на него сомнения, - в твоих словах, действительно, присутствует доля истины. Значит продолжаем преследовать наши «цели», не смотря ни на что. Этим тварям ни в коем случае нельзя дать уйти. Во-первых: они положили столько наших ребят, в том числе моего младшего брата, ну, а во-вторых: они знают наше тайное место, и никто не сможет за них поручиться, что они не наведут на нас безжалостных «мусоров»?
Вторую причину Виктор Павлович высказывал для того, чтобы, как говорится: «очистить свою жестокую совесть». Ему было совершенно наплевать на то, что они знают и кого могут с собой привести. Атамана «сжигало» изнутри неуемное чувство мести, которое требовало своего неумолимого воплощения. Именно это чувство заставляло его гнаться за жертвами, и планируемая в самом начале «охота» давно уже превратилась в вендетту.
Так, за размышлениями, он смог ненадолго забыться тревожным кошмарным сном. Ему снилось, что он долго бежал за ненавистной всем «шлюхой» и вот уже догоняет ее так, что только протяни руку и схватишь ее, но в этот момент ноги его делались словно ватные, и у проститутки получалось увеличить разделявшее их расстояние. Когда же, вдруг, у него снова появилась возможность к ней приблизиться, и преследователь смог схватить девушку за плечо, мечтая, как сейчас будет, с живой, сдирать с нее кожу, та вдруг резко к нему развернулась и оказалось, что это вовсе не проститутка, а убитый ее соратником «Доктор». Нечеловеческим голосом он произнес: