Не стрелять
Шрифт:
И вдруг Алена! Как луна среди ночи! Во-первых, красивая. Во-вторых, современная злая такая резкая! Она была не Демин. Она своих врагов всех наизусть знала.
И Демин стал думать, стал понимать, что это и его враги., что все из-за таких! А ненависти-то не растраченной навалом!
И он готов был на любое воровство собаки на любую драку. При Алене он вообще был готов на все!
Но и он "знал край". Жизнь его научила опасаться слишком вольных поступков. И он понимал чем грозит пистоль. Хотя почти сам и затеял эту проверку, чтобы Славку взять на "слабо",
И сидя у себя в сарае он понимал еще одно. Если бы их как говорится "замели" для Алены со Славкой это были бы просто неприятности, хотя может и крупные, но все же лишь неприятности. Потому, что родители то се... В общем, отобьются.
Так и они думали в принципе-то. Хотя вроде бы ни на кого не надеялись и все было честно. Но в глубине, в самой этой в "печенке" знали тыл есть.
Поэтому Алена со Славкой даже и не представляли даже и не интересовались ни грамма "правовой стороной вопроса" то есть, по-русски говоря, что за это будет!
А Демин - нет! Он как мотоциклист если попал в аварию то не "жигулевским" железным боком будешь ударяться, а собственной мордой!
И теперь, когда за ними началась слежка он не знал, как ему поступить.
Но стыдно было их бросать когда так завязаны, а может завязли! И с Аленой не то, что не потанцуешь, не глянешь.
Была и еще одна причина - совсем уж, наверно странная! Которую он сам от себя держал под замком. Демин страшился потерять их уважение и снова стать человеком второго сорта парнем "из плохой семьи".
Отчетливо виделось ему как Алена презрительно прищурится: "Ну я же тебе сразу говорила. Когда культуры нет..."
Утром на четвертый день расследования к Любе в кабинет зашел Сережа Камушкин. Взял стул сел напротив прищурился улыбнулся.
У Сережи лицо было бледноватое такое, а глаза серо-синие тоже бледноватые, а рост выражаясь термином Николая Егоровича "приземистый". В общем почти квадратный такой человечек.
Но это был квадрат огромной силы и ловкости. И стрелял он очень достойно и быстро. И "блатную музыку" знал - не для красоты как некоторые, а для дела.
Как-то Николай Егорович сказал Любе:
– Кстати могу посватать.
– Была такая договоренность!
– излишне спокойно осведомилась Люба.
– Ну.
– Начальник развел руками.
– Я мужских тайн не выдаю!
– Вас поняла. Отвечаю: сватать меня не надо, спасибо.
Разговор этот состоялся года полтора назад. И ничто не изменилось в Сереже Камушкине. Только вел он теперь какой-то подчеркнуто хороший образ жизни режимил не пропускал ни одной физкультуры вообще всегда был "заряжен". Как человек простой и именно милицейский он завоевывал Любино расположение самым надежным самым достойным и собственно единственно доступным для него способом отличным исполнением своего долга.
Итак, вошел Камушкин улыбнулся прищурился.
– Есть Люб интересный факт по детям. От Зубова поступило устное распоряжение помогать Любе чем возможно. Так, что повод поговорить с ней у Сережи
– У нас в Скалбе, Люб имеется подпольный танц-клуб.
– Он полез в свою книжечку, но заметила Люба адрес помнил наизусть - готовился к разговору, только показывать того не хотел.
– Значит, улица Речная, дом стало быть восемь, Бочкин Святослав Александрович.
– А почему подпольный! Может просто танцы!
– По не совсем проверенным данным деньги берет с молодежи. Самому где-то за тридцать. Выпивку разрешает. Теперь это у них называется дискотека.
Что и говорить блокнот который дал ей Сережа был истинным чудом. Умел капитан Камушкин вести дознание - ясно точно с неумолимой твердостью. Люба никогда не видела того гражданина Бочкина С. А содержателя детской подпольной дискотеки, а он вставал из Сережиных быстрых записей как живой - во всей отвратительной красе.
Он видно был этот Святослав Александрович подлецом по призванию. Уяснив, что от него хотят, стремительно пошел в "сознанку" (только прошу это зафиксировать в протоколе товарищ капитан!) И потом щедрыми горстями стал сыпать перед Сережей сверкающие бесстыдным предательством факты. А это ведь тоже надо "уметь" - заметить в людях столько плохого.
Люба уже несколько раз пролистала блокнот. Материал имелся - это факт. Но вот какой - неизвестно! Так биологи вынув из пучин морских глубоководную сеть рассматривают див и страшилищ а кто они и зачем! Только одна фамилия мелькнула Свинцов - тот парнишка у которого был тир в виде человеческих фигур и самодельный "пападельныи" пистолет. Теперь он будто бы стал верховодить в целой компании ребят. Ну и, что!
Сюда же примыкал и такой факт Некто Демин (по имени его никто никогда не звал) отлупил одного из приятелей Свинцова. История эта кончилась ничем. Почему! То ли Свинцов затаился (и тогда можно, что-то предполагать). То ли Демин, как считает Бочкин, действительно угрюмый неприятный парень.
Но ведь оценки гражданина Бочкина никак не следует принимать за объективные. Вообще за те которым стоит верить.
И все-таки Люба уверена была, вот среди этих сорока пятидесяти ребят, что толклись около Бочкина и был тот самый.
Домой она вернулась поздно Еще и потому, что шла не торопясь, выбрав дальнюю окольную дорогу по высоковольтной трассе. Ей хотелось проветрить мозги от раздумий своих детективных. Вот тебе небо и вот дорога. И все!
Верно ее работа требовала решительных и стремительных действии. Но требовала она и полной неторопливости Люба думала, что лучше уж медлить, чем делать приблизительное, так называемое "почти правильное". Очень дорого оно потом обходится!
Дома переодевшись в простой и свободный сарафанчик, она вышла на улицу. Еще не дойдя до сарая, она услышала, что мать доит. Причем заканчивает, потому, что струйки били не о ведро, а попадали в густую и пышную молочную пену. И от этого получался такой прекрасный звук, который никакими словами не передать, а только вот надо остановиться у раскрытой в хлев двери и слушать.