(Не) судьба
Шрифт:
Браенг привозит гостей прямиком на улицу Трех Ветров, в городской дом Оберлингов, и здесь выносливости Яхора нанесен еще один сокрушительный удар. Изабелла сбрасывает шубку, и оказывается, что платье у нее сшито по последней франкской моде: с поясом под грудью и глубоким круглым вырезом. Яхо с усилием заставляет себя отвести взгляд от ключиц и тонкой шеи.
Их встречает Максимилиан Оберлинг, не тот, который Огненный Генерал, а его старший сын, брат Виктории, жены Аяза. Он приветливо кивает зятю, подмигивает Яхору и забирает у племянницы одежду. Яхор делает попытку улизнуть - в самом деле, ему не хочется мешать
– Куда собрался?
– любопытствует Аяз.
– Пальто снимай.
– Домой, поздно уже.
– Ты не здесь живешь?
– Нет, я комнату снимаю ближе к ангарам. Отсюда неудобно добираться.
Он не стал говорить, что частенько и вовсе ночует в мастерской. А у Максимилиана слишком красивая супруга, которая к тому же в положении - нечего их смущать. Да и в самом деле, ангары на окраине города, отсюда или таксомобиль вызывать, или пешком больше часа идти.
– Ничего, переживешь, - добродушно хмыкает целитель.
– К тому же я хотел твою руку посмотреть.
Яхор со вздохом подчиняется. Руку и в самом деле посмотреть неплохо. Они проходят в гостиную, где юноша закатывает длинный рукав, обнажая кисть и предплечье с вживленной в плоть металлической пластиной. Аяз присвистывает и подзывает Изабеллу.
Лишиться правой руки для выпускника инженерного факультета - хуже не придумаешь. Страшнее только смерть. Когда в лаборатории взорвался котел, Яхор, бывший буквально в эпицентре событий, только и успел, что инстинктивно закрыть лицо рукой. Что произошло дальше, совершенно в его памяти не отложилось. Пришел в себя он в госпитале, с ужасом понимая, что руки вовсе не чувствует. А без руки - какой из него инженер? И если раздробленную кость умница-хирург еще сумел собрать по кусочкам, то восстановить мышечные волокна было просто невозможно. Рука у Яхо осталась, но толку от нее не было никакого.
Вначале лекарь предложил отрезать бесполезную руку до локтя и заменить ее механическим протезом, но Яхор был, во-первых, инженером, и инженером блестящим, а во-вторых, он много времени провел в больнице с приемным отцом. Он видел, на что способен настоящий целитель. Пальцы и часть мышц у него были в полном порядке, а недостающие он предложил заменить механизмом, имитирующим действия человеческой плоти. «Ампутировать всегда успеем», - уверял он лекаря.
– Сумасшедший!
– с восхищением выдыхает Аяз, разглядывая блестящую металлическую пластину, словно проросшую сквозь кожу.
– А можно будет поглядеть, что внутри? Она ведь открывается?
– Разумеется, - уверяет его Яхор.
– Можно вскрыть и заменить какую-то деталь. Ну и вообще... иногда кожа воспаляется. Сильно.
– И вы вычищаете некрозную ткань, - понимающе кивает целитель. — Больно.
– Терпимо. Лучше, чем протез. К тому же рука стала сильнее и точнее. Не дрожит. Меньше устает.
Яхор легко разжал и сжал пальцы. Он давно привык к своему увечью, которое даже считал преимуществом.
– А можно мне потрогать?
– раздается неуверенный голосок Беллы.
Будь на то его воля, Яхор ни за что не
– Больно, когда касаются?
– испуганно спрашивает девушка.
Он смотрит на ее приоткрытые губы и качает головой.
– Я почти ничего не ощущаю, - выдавливает он странно охрипшим голосом и, прочистив горло, продолжает: Немного тепло, немного холод. Если иголкой ткнуть, почувствую. А просто прикосновения - очень слабо. От запястья до локтя так. Пальцы, к счастью, чувствительность не потеряли.
Он и сам не знал, для чего это говорит. И для чего врет - потому что ее руку он ощущал настолько остро и горячо, что это было почти больно.
– Кто конструировал?
– спрашивает Аяз с любопытством. Он-то прекрасно видел смятение юноши и его реакцию на прикосновения дочери и даже забавлялся.
– Сам?
– Да какое там!
– радуется смене темы Яхор.
– Я не в состоянии был. Джерри и сконструировал, и собирал на мне.
– Не верь ему, - вмешивается Джеральд.
– Он тоже принимал самое деятельное участие! И терпел все эти эксперименты. Это ж четвертый прототип! Зато теперь у нас есть чертежи и лекарь, который знает все тонкости процесса. С тех пор такую операцию проводили трижды. Один раз, кстати, на собаке.
– И как собака поживает?
– смеется Аяз.
– Лучше всех. Она у нас как контрольный образец.
– Хочу увидеть собаку.
– Приходите, - кивает Джеральд.
– Я проведу вас завтра в мастерские и всё покажу.
***
Яхор, как только начало темнеть, сбежал домой. Белла ушла спать. Супруги Оберлинги тоже удалились.
Джеральд уселся в кресло рядом с Аязом. Он с самого приезда наблюдал за целителем, подмечал и усталость в глазах, и чуть дрожащую руку, держащую низкий стакан, и неровное дыхание. Все же степняку уже шестой десяток, он не молод, да и жена с ними не поехала, оставшись с невесткой и внуками. А целители без своих жён справляются плохо, особенно, когда они уже в возрасте.
– Вы бы поспали, - напомнил он Аязу.
– Плохо выглядите.
– В гробу высплюсь, - махнул рукой старший из мужчин и пригубил янтарный напиток.
– О, любимый виски Огненного Генерала... попробуй.
– Я не пью и вам не советую, - с раздражением буркнул Джерри.
– Ну и дурак. Я тоже не пил. А теперь понял всю прелесть сочетания зимы, камина и виски. Я ж не предлагаю тебе наклюкаться.
– Алкоголь разрушает мозг.
– А ещё снимает нервное напряжение и расширяет сосуды.
Джеральд насупился. Спорить с лучшим в мире целителем было бессмысленно. Кстати, он давно хотел спросить...
– Аяз-тан, а кто, по-вашему, самый лучший врач?
– Не знаю. Возможно, Линь Яо. Возможно, Влас Демьянович. Может, тот парень, который приживил Яхору эту штуку на руку.
– Но не Раиль?
– уточнил Браенг, посмеиваясь.
– Раиль роды принимать не умеет и вообще слишком самоуверен, - пожал плечами Аяз.
– Но он один из лучших.
Браенг промолчал, улыбаясь. Услышать это про своего друга было приятно. А потом решился задать вопрос, который на самом деле его волновал: