Не так страшен босс...

Серова Марина Сергеевна

Старушка жила в небольшом домишке в частном секторе. При взгляде на этот дом сразу становилось понятно, что старушка в золоте не купалась. Хлипкий деревянный заборчик, покосившиеся стены... Не было никакого сомнения, что старушка продала икону от нужды.

Я постучала в калитку, но никто не ответил. И мне еще долго пришлось стучать и в калитку, и в окна, пока наконец я смогла уловить в этом доме признаки жизни.

– Вам кого? – испуганно глядя на меня, спросила пожилая женщина, открывшая калитку.

– Здравствуйте! Вы не пугайтесь, пожалуйста. Мой отец коллекционирует

старые иконы. Я слышала, что вы продаете, вот решила заехать, посмотреть...

– Продали, продали уже, – сказала старушка, с подозрением глядя на меня.

– Правда? Как жаль! А за сколько, если не секрет? Может быть, мы предложили бы больше...

– Нет, продали. Продали уже, – как попугай повторяла старушка. – Хорошо продали, выгодно. И человек такой солидный, поговорил со мной, все объяснил. И условие составили. Там я и расписалась, что продаю, мол.

– Так, значит, цена вас устроила?

– Да. Хорошо продали, выгодно, – тут старушка назвала сумму, почти в два раза меньшую, чем та, что значилась в сфотографированном мной договоре.

– Минуточку... Как вы сказали? – переспросила я, думая, что, может быть, старушка ошиблась.

Но она снова назвала ту же цену.

– А договор у вас сохранился?

– Нету. А для чего он мне?

Интересное получалось кино. Это значит, Рабинович, купив у старушки икону за одну цену, официально провел ее по другой. И, кажется, я догадываюсь, в чей карман пошла разница. Ведь официально покупателем является магазин, то есть Буровой. А Рабинович только договаривается. И нельзя не отметить, что в данном случае он договорился очень ловко.

С индивидуальными клиентами расчет, я думаю, всегда производился наличными, а подтверждением сделки (в том числе и суммы) являлся договор. Проблема здесь одна – заставить продавца этот договор подписать. Впрочем, в случае со старушкой, думаю, это была совсем не проблема. Выплатив ей наличными одну сумму, Рабинович заставил ее подписать документ, где значилась абсолютно другая. А наивная старушка, наверное, даже и не читала бумагу, которую подписывала.

«Интересно, часто он так делает? – думала я, возвращаясь к своей машине. – Ведь если на каждой сделке он дурил Бурового наполовину, это получается очень неплохой бизнес. Да, Михаил Натанович парень не промах, совсем не промах...»

Я завела двигатель и поехала по второму адресу. Это была квартира в одном из спальных районов. Но, к сожалению, дверь мне никто не открыл. На часах было начало шестого, и я решила подождать хозяев. Не ехать же сюда во второй раз. К тому же не мешало придумать предлог, под которым я заявлюсь к незнакомым людям с расспросами об антикварной мебели.

Когда около шести часов вечера я позвонила в квартиру, дверь мне открыл толстенький дядечка с очень хитрыми глазками и очень низким лобиком. Как действовать с подобными типами, я знала.

Уже через десять минут мы общались как старые друзья. Я сказала ему, что видела их мебель в салоне и она мне понравилась, выяснив адрес, решила поговорить с владельцем. Помимо желания приобрести предметы, выставленные в антикварном салоне, я выразила большую решимость

купить и другие предметы из карельской березы, если таковые найдутся у гостеприимного хозяина.

– Вы знаете, – улыбаясь, говорила я, – в нашей семье все неравнодушны к карельской березе. Ведь раньше в дворянских семьях было очень много такой мебели. И у моих прадедушки и прабабушки тоже. Но потом... после всем известных потрясений что-то конфисковали, что-то просто пошло на дрова. Ведь в экстренных ситуациях выбирать не приходилось... Так что теперь у нас почти ничего не осталось...

Без умолку болтая про дворянские семьи и про своего мужа, я незаметно оказалась в квартире, а беседа стала принимать все более доверительный характер.

– Но, вы знаете... эта цена... вот, которую они назначили там, в магазине... Мы уже приобретали некоторые вещи... не кажется ли она вам слишком высокой?

Немного помявшись и порассуждав о том, что хорошие вещи стоят хороших денег, толстенький дядечка наконец раскололся.

– Ну, вы знаете... – говорил он, растягивая слова и кося своими хитрыми глазками на все стороны сразу, – все ведь хотят жить... правильно? И мы, и вы. Человек попросил меня помочь, почему бы не помочь человеку?

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Рабинович в процессе торга попросил хозяина указать в договоре сумму, несколько большую, чем та, что он заплатил в реальности. При этом он ссылался на то, что он – рядовой агент, что комиссионные у него слишком маленькие, а дома семья, дети... В общем, бил на жалость.

Признаюсь, тут я отдала должное способностям Михаила Натановича. Уговорить человека, стоящего сейчас передо мной, подписаться под большей суммой, чем он получил в реальности, на мой взгляд, было абсолютно невозможно. Легче было высечь воду из камня. Но Рабинович все-таки сумел.

Правда, в этом случае разница была не такой большой, как при покупке иконы, но и не слишком маленькой. Для рядового агента – вполне прилично.

В сущности, я уже узнала все, что мне было нужно, и разговаривать с владельцем квартиры, напичканной мебелью из карельской березы, было больше не о чем. Я взяла у него телефон и пообещала, что перезвоню после того, как посоветуюсь с мужем. Возможно, мы и приобретем что-то непосредственно у него.

Я медленно шла к машине и обдумывала полученную информацию. Выходило, что «дядя Миша», с такой трепетной нежностью относящийся к интересам семьи, на деле безбожно обкрадывал и Бурового, и саму Ольгу, ведь магазин принадлежал ей. Помимо общей нелицеприятности всей картины была во всем этом еще и некая странность.

Зачем Рабиновичу, который так близок к семье, воровать? Неужели он не мог получать деньги легально? Почему проворачивал все дела тайно? Не мешало бы это выяснить.

Но как мне «пощупать» Рабиновича, я не представляла. В настоящее время он был вне досягаемости. А когда вернется из своего любовного путешествия, наверняка усилит контроль за мной.

Когда я приехала домой, был уже поздний вечер. Завтра мне снова предстоял трудный день, и я собиралась хорошенько отдохнуть. Но едва я легла, раздался звонок.