Не то место, не то время
Шрифт:
Он был борцом по характеру. И старался идти дальше. Ради меня. Из упрямства. Потому что в движении проще не думать, не чувствовать.
Несколько лет без нее он провел в бесконечных поездках, уйдя в работу с головой. Он писал мне трогательные письма, дарил отличные подарки, часто звонил и всегда искренне интересовался моими делами. Но дни, что мы провели вместе можно было пересчитать по пальцам. И каждый раз, оставаясь с ним, я видела, что рядом со мной ему тяжелее. Потому что он видит ее во мне. Потому что рядом со мной он особенно сильно чувствует,
Оказалось, нет. Лишь стало хуже. Отец испробовал разные способы, чтобы забыться. Работа оказалась самым действенным. Но алкоголь и чужих женщин он тоже пригубил.
И все бы ничего, да коллега, с которой у него случилась ничего не значащая мимолетная связь отчаянно желала стать новой женой руководителя со столь высокой зарплатой и отличными перспективами. План был прост и испытан веками. Оказавшуюся в положении женщину отец не задумываясь повел в ЗАГС, только на бракосочетании он выглядел не то, как на трибунале, не то как на смертном одре.
Свою дочь он не увидел. Сердечный приступ вернул ему утраченную по глупости свободу.
Ребенок стал не нужен моей мачехе. Но избавиться от него уже было невозможно. И через два месяца после смерти папы родилась девочка с его глазами. Видеть ее мне запрещено.
Пожалуй, наследство отца вполне компенсировало бы вдовьи горести. Но зная, что из себя представляет женщина, ставшая ему женой по его же глупости, он не оставил ей ничего. Еще до вступления в брак отец перевел всю свое имущество на меня. Эта новость удивила и меня, и мачеху. Но оплакивая отца, я не предала этому значения, она же ринулась в бой.
На похороны переставшего быть нужным мужа она не приехала. Все знакомые как один сочувственно кивали, полагая, что женщина, находящаяся на сносях попросту убита горем и просто обязана находиться под присмотром врачей, а не на кладбище.
Но помощь врачей ей была без надобности. Не тратя времени на никчемные формальности, она упаковала мои и родителей вещи и выставила на лестничной клетке. Замки в квартире родителей сменила, ясно дав понять, что за порог меня никто не пустит. Все деньги со счетов отца, к которым, как он думал, ни у кого нет доступа, растворились в воздухе.
Тамара билась за меня как орлица. Мы не были родственниками по крови, но именно она, соседка по дому, вырастила меня, заменив дедушку и бабушку вместе взятых. Сколько себя помню, родители всегда оставляли меня на ее попечении: уходя в театр или отправляясь в командировку, выбегая на пять минут за детским питанием и так далее, и так далее, и так далее…
Не дождавшись от единственного сына собственных внуков, Тамара растила меня. Промывала мне разбитые коленки, скрывала мои двойки от родителей, учила считать и писать, понимать философию и арабскую вязь.
А еще она учила меня не сдаваться. Никогда. Не при каких обстоятельствах. Но бороться против сестры я не смогла. Мачеха сделала правильную ставку. Я отступила без боя.
Стараясь не смотреть на Тамару я спросила, точно зная ответ:
–Не видела ее?
–Нет, она
Разумеется, я не испытывала иллюзий на счет своих отношений с сестрой. Девичьей дружбы нам было не видать – мачеха попросту бы не позволила. Но все же знать, все ли с ней в порядке мне хотелось. Увы, даже этого мне не дано.
–Тебе не в чем винить себя, Уля, – вкрадчиво начала она. – Отец оставил тебе все свое имущество. Только ты в праве распоряжается им. Хочешь поделиться с сестрой – пожалуйста. В университете целый факультет юристов, найду того, кто все оформит. Но скитаться по угла вечно ты не можешь. Скоро у тебя самой появится семья и ошибка твоего отца не должна перечеркивать твою жизнь. Он бы этого не допустил. А ты упрямишься и…
Я перегнулась через стойку и звонко чмокнула ее в щеку. Сказала широко улыбаясь:
–Упрямой и помру! Лучше расскажи, как твои студенты? Всех отчислила или есть кто живой?
Тамара опустила глаза и замолчала сурово нахмурившись. Улыбка как приклеенная не сходила с моих губ. Продолжать этот разговор не было сил. Но давить она не стала. Махнула рукой и сказала:
–Двоечники. Сплошное расстройство. Что за поколение, не пойму? Все не то, что раньше.
Последние тридцать с лишним лет Тамара возглавляла одну из кафедр Восточного факультета, работала на ней и вовсе с аспирантуры. И каждое предыдущее поколение ее студентов было куда лучше нынешнего. В этом она была невероятно постоянна. Студенты же ценили ее преподавательский талант и чувство юмора. Оттого должно быть, несмотря на то, что она была одним из наиболее требовательных преподавателей, на ее лекциях не бывало свободных мест. Студенты сбегали с назначенных расписанием занятий, лишь бы послушать ее.
–Следующее не подведет.
–Очень я в этом сомневаюсь…Я, кстати, тебе кое-что принесла.
Тамара пододвинула мне упитанную папку и с любовью погладив ее, велела:
–Займись делом. А то скоро вконец деградируешь.
Обидно. Но я лишь вздохнула. Открыла папку и посмотрела с удивлением. Тамара же усмехнулась:
–Взять у меня денег даже в долг ты, конечно, не захочешь? – я замотала головой. Тамара вновь усмехнулась. – Тогда возьми и заработай. Я также попросила Эллочку присылать тебе заказы, если будет появляться что-то путное. Когда кто-нибудь из моих студентов решит взяться за голову и подучить язык, тоже пойдет к тебе.
Эллочка была давней приятельницей Тамары. Ей принадлежало одно из крупнейших переводческих агентств города. Все свое студенчество я работала на нее. Но сейчас обращаться не стала. Лакомые переводы в агентстве бывают не всегда, а деньги мне нужны срочно. Заработать в отеле – куда более быстрый и верный способ. К тому же я надеялась, что Тамара о моем бедственном положении не узнает. Если же совмещать…Перед глазами заискрилось светлое будущее. Понаблюдав за мной, Тамара хмыкнула:
–Улька, всех денег не заработаешь. Отдыхать тоже надо.