Не только на Рождество
Шрифт:
– Что скажешь? – спрашиваю я. Собака осторожно подходит к мячу, обнюхивает его и чихает. Я бросаю его на несколько метров, и шпиц смотрит на меня как на умалишенную.
Когда мы возвращаемся с площадки, Пегги направляется прямиком на диван и занимает привычное место, всем своим видом давая понять, что сделала огромное одолжение, сопровождая меня на прогулке. Я наполняю чайник, когда слышу стук в дверь кухни. Оборачиваясь, я вижу Крупного Рогатого Кэла в коричневой клетчатой рубашке и встречаю взгляд его безумно голубых глаз. Я подхожу к двери и открываю ее. Словно назло
– Как боевой шрам?
Я тянусь рукой к уху.
– Думаю, все в порядке. Впрочем, не уверена. Но я определенно вас слышу. Это уже кое-что.
– Пожалуй, мне стоит взглянуть. Как вашему лечащему врачу. – Он смотрит на меня, как будто ожидая разрешения.
Серьезно?
– Хм. Ладно. – Я подхожу чуть ближе и поворачиваюсь к нему боком, поднимая руку, чтобы убрать волосы. Кэл наклоняется ко мне, приближаясь почти вплотную. Осторожно подхватывая внешний край моей ушной раковины, он оттягивает ее вперед и внимательно всматривается.
Так ли уж это необходимо?
Некоторое время он молчит, но я чувствую, как от его дыхания встают дыбом волоски на затылке.
– Ну и как? – спрашиваю я.
– Все хорошо, – бормочет он. – Но я не специалист. Как ни странно, собачьи уши сильно отличаются от ушей человека, – замечает он и слегка тянет мое ухо вперед. – Во-первых, они мягче, – продолжает он. – И более гибкие. Не говоря уже о том, что покрыты шерстью. Кроме того, слух у собак гораздо острее, чем у нас.
– Так вы хотите сказать, что мои уши не выдерживают сравнения? Полный отстой?
– Ну да.
– Я не против собачьих ушей. Думаю, меня бы устроили… уши бассет-хаунда.
Он отстраняется и смотрит на меня с удивлением.
– Бассет-хаунда?
– Зачем иметь маленькие ушки, как у чихуахуа, если можно обзавестись роскошными длинными, толстыми и висячими? – Он косо смотрит на меня. Очевидно, принимает меня за сумасшедшую.
– Ваше ухо в полном порядке, – говорит он.
– Никаких рубцов не останется?
– Думаю, нет.
– Спасибо, доктор.
– Ветеринаров здесь не называют докторами. Мы в деревне не гонимся за модными титулами.
– Ладно. А как мне вас называть? – Крупный Рогатый Кэл, наверное? Он колеблется, словно читает мои мысли.
– Просто Кэл.
– Хорошо. Кэл.
– Что ж, вижу, ты не сбежала обратно в великую метрополию, – говорит он.
– Нет. Я все еще здесь. Еще не вкусила всех прелестей, которые может предложить сельский Девон, – беззаботно отвечаю я.
– И что же это за прелести? – Он прислоняется к косяку двери и вопросительно поднимает бровь, вынуждая меня перечислять.
– О, а то ты не знаешь. Взбитые сливки, скрампи [22] … – Я задумываюсь, отчаянно пытаясь вспомнить, чем еще славится Девон.
– Красные Рубины? [23] – предлагает он.
– И
– Только не в сыром виде, – советует он.
22
Крепкий сухой сидр; популярен в юго-западной Англии.
23
Древняя порода крупного рогатого скота из графства Девон, имеет ярко-красный цвет.
– Я люблю во фритюре, – несколько опрометчиво заявляю я. Крупный Рогатый Кэл самодовольно улыбается, словно вопрошая: Неужели? Я чувствую, как кровь приливает к лицу, и тотчас сожалею о своем комментарии. Кэл заглядывает мне через плечо.
– Кстати, а где Джез?
– На улице.
– Я обещал завезти ей это. – Он протягивает мне небольшой коричневый пакет. – Только пусть держит в холодильнике.
Я заглядываю в пакет, полагая, что там продукты. Но внутри дюжина крошечных белых пластмассовых формочек в виде конусов. Я поднимаю на него недоуменный взгляд.
– Суппозитории, – поясняет он.
– Ага. – Вид у меня, должно быть, слегка озадаченный.
– Они для собак.
– Я так и думала.
– Ну, конечно. Итак, как долго ты здесь пробудешь?
– Пока не знаю. Несколько дней?
Он кивает.
– Может, еще увидимся.
Я смотрю, как Крупный Рогатый Кэл садится в машину и отъезжает, снова даже не махнув на прощание. Манеры у него никуда не годятся, думаю я. И будет лучше, если я больше никогда его не увижу.
– Это была машина Кэла? – спрашивает Джез, заходя в кухню через несколько минут.
– Да. – Я протягиваю ей пакет. – Вот, оставил тебе. Велел держать их в холодильнике.
Джез заглядывает в пакет и кивает.
– Кстати, что такое красные рубины? – спрашиваю я.
Джез поднимает глаза.
– С чего вдруг ты интересуешься?
– Он предупредил меня, чтобы я не ела их сырыми.
– Красные рубины – это коровы, Чарли.
Я ухмыляюсь.
– Ну да, конечно.
После обеда я устраиваюсь на кухонном диване с томиком Агаты Кристи, сопротивляясь искушению посмотреть на телефоне сериал «Лучший повар Америки». К своему ужасу, я обнаруживаю, что у Джез нет телевизора, хотя в кабинете стоит довольно продвинутый компьютер. Но я обещала маме, что буду избегать ЖК-мониторов хотя бы в течение нескольких дней, поэтому приходится по старинке искать утешения в печатном слове. После двух глав я проваливаюсь в дрему (кто знал, что чтение бумажных книг настолько утомительно?) и, когда просыпаюсь, слышу, как Джез спорит с кем-то по телефону в кабинете. В ее голосе появляется все больше умоляющих ноток и настойчивости. В конце концов она швыряет трубку и через мгновение появляется в дверях, растерянная и как будто робеющая.