Не тот муж

Мэйз Евгения

– С чего вы взяли что не понравилось? – спросила я, зардевшись тонкому комплименту.

– Ты поморщилась, – заметил он, не переставая скользить по мне взглядом. – Я не мог не заметить этого.

Благородный, красивый, успешный, а теперь еще и это – внимательный. Где именно заканчиваются его достоинства и начинаются недостатки?!

– Цвет салона, – поспешно ответила я, словно это могло остановить его интерес. – Я сравнила его с шоколадом, а это настолько избитое клише, что просто стыдно.

Он улыбнулся, приподняв уголки губ.

Но ему было не обязательно делать это – его глаза совершенно замечательно передавали эту эмоцию.

– Любишь быть оригинальной? – продолжил спрашивать этот великолепный мужчина, словно это действительно было важно для него.

– Вы спросили меня об этом, – уточнила я с нажимом, почувствовав в его словах угрозу. – Я просто не люблю быть посредственной, хотя бы в своей голове.

Незнакомец кивнул, а еще раз взглянула на свои руки, покрытые красными линиями от прикоснувшегося к ним ивового прута. Они выглядели ужасно, но не страшно. Все пройдет через день, а то и раньше!

– Можно было назвать салон каштановым?

Я привыкла, что с мнением детей, как и с мыслями, высказанными в слух, мало считаются. А я была ребенком, которому исполнится восемнадцать только в следующем году.

– Это не каштан, – возразила я, вновь обратив внимание на обивку.

Я провела по ней пальцами и вновь обратила внимание на странного знакомца с растрепавшимися светлыми волосами.

– Что же это значит быть посредственной для тебя?

– Мыслить общепринятыми категориями, – ответила я, а сама поправила футболку, когда он остановил взгляд, где-то в середине моей груди.

А потом и вовсе запахнулась в чужой пиджак. У этой дурацкой ситуации должны были быть свои плюсы. Пусть даже это одежда с чужого плеча!

– Хм, – продолжил мой собеседник и спаситель в одном лице. – Тогда медвежий 1 ?

Он вновь улыбнулся, но теперь не смешливо, как перед этим, а так что потеплело на душе.

– Нет, этот красивый, а медвежий – он бурый и грязный.

Это было удовольствием говорить с кем-то на языке, которому меня научила мама. Отец пока она была жива смеялся тому, что у него под боком зреет «клуб» со своим тайным языком, но сам не знал ни одного, кроме матерного или технического, уточняя, что на работе они сливаются в один. Потом же нам двоим стало не до веселья.

1

Медвежий цвет (он же медвежьего ушка) – темно-каштановый оттенок коричневого.

– Дыра перестает быть дырой с каждой новой секундой, – проговорил мужчина, кося взглядом в мою сторону. – Слышишь, Дэн?

Водитель не ответил, а я, закусив губу отвернулась.

– Фехтующие во дворах дети, говорящие на французском – это что-то запредельное для моего понимания этой страны!

Я продолжала смотреть на пробегающий знакомый пейзаж и старалась

никак не реагировать на эту провокацию. Хвастаться и говорить, что я ого-го-го?! Я не собиралась. Достаточно того, что он заметил этот мой взгляд. Наверняка, с разинутым ртом!

– Мы не познакомились, – вновь подал голос «француз». – Как тебя зовут, девочка?

– Мужчины представляются первыми, – заметила я серьезно и, если честно, из чистого упрямства, а не для того, чтобы еще больше подчеркнуть свою исключительность.

Мне было неспокойно рядом с ним. В голову не лезли гадкие мысли о чем-то грязном пошлом, преступном и мерзком. Просто он рушил мой мир, оказавшись совсем другим взрослым. Он вел себя так, как я и не мечтала – он считался со мной.

Вот.

А я не знала, как вести себя с этой мечтой, потому что думала встретиться с ней через пару лет, когда стану раскрасавицей.

– Что? – переспросил он, приподняв бровь.

В глазах его голубых глазах пробежало выражение недоумения, а потом рассыпалась дюжина светлых искр улыбки. Он смеялся и делал это так, что это невольно притягивало взгляд, запрокинув голову, представив взору гладко выбритую шею и заполняя своим смехом салон автомобиля. Его смех заполнил салон, и я не смогла не улыбнуться, заразившись этим весельем.

– Извини, что-то я и в самом деле забылся, – произнес он наконец, кашлянув напоследок. – Меня зовут Николас.

Мимика его лица тоже поразила меня. Он не кривлялся. Нет-нет! Она была выразительной, а в купе с передающими эмоциями глазами просто непередаваемой.

– Артемида, – откликнулась я, но не нехотя, вытащила руку и пожала протянутую мне ладонь.

Назови он сокращенный вариант своего имени, то и я сделала также. Потому что…

– У тебя красивое имя, под стать тебе самой.

– Спасибо.

Я кивнула и даже успела отвернуться к окну, чтобы только он не увидел и не прочел в моих глазах выражение разочарования. Он лгал мне, а я не любила этого. Это он был, как бог – красив, умен, обаятелен, воспитан, а я была просто Идой, знающей кое-что.

– Что-то случилось, Артемида? Я обидел тебя?

– Приехали! – наконец подал голос шофер, избавив меня от необходимости отвечать. – Google и навигатор говорят, что это лучшая клиника этого города.

Передо мной открыли дверь, а потом сняли с сидения и поставили на землю.

– Ты дрожишь, – произнес Николас, заслоняя меня от людей. – Боишься врачей?

– Чуть-чуть, – призналась я, а потом решила была не была и надо попробовать еще раз. – Просто не представляю, как мы появимся там вместе.

Этот Николас удивлял меня, а я похоже его. Он вновь выгнул красиво очерченную русую бровь.

– Представляете, мы вместе заходим, – начала объяснять я. – Я все такая побитая и вы…

Я бы, конечно, не пошла после такого, а свинтила за угол.

– Переживаешь за то, что подумают о тебе? – продолжил вопрошать он вместо того, чтобы сказать «пошли!»