Не трожь Техас!
Шрифт:
Тони в надежде повернулся.
– Передумала насчет… – У него замерло сердце. Слова заблудились где-то между мозгом и губами.
– Насчет чего передумала? – совершенно невинно спросила Ли Энн, как будто не она стояла здесь в одном полотенце. Как будто не ее волосы рассыпались по обнаженным плечам, и не ее декольте щедро демонстрировало запахнутое полотенце.
– Насчет… – Взгляд Тони опустился ниже. Разрез оголял бедро. О’Коннор сглотнул и позволил себе насладиться видом. – Насчет кино.
– Нет, решила принять ванну. – Она прошла мимо
Пульс Тони участился вдвое. Ли Энн улыбнулась и пошла прочь. Он застыл на месте как дурак, глядя ей в след. Почему он не пошевелился? Не постарался ее поцеловать? Не сделал комплимент о сексуальном наряде?
Черт. Столько времени прошло с тех пор, как он видел так много обнаженной кожи Ли Энн. Да что там кожа, ему не хватало ее улыбки. Не хватало этого заигрывающего взгляда. Внезапно Тони понял, чего только что не увидел на лице жены. Он не увидел боли и бесконечной скорби, поселившийся в ее глазах. Неужели они наконец сделали шаг вперед? Вспышка надежды была настолько мощной, что практически распирала грудь.
О’Коннор подошел к двери ванной и услышал шум бегущей воды. Почуял аромат пены, которой пользовалась Ли Энн. Мысли вернулись к ее коже. Он постучал.
– Спинку потереть?
– Нет, но спасибо, что предложил.
Тони прижался лбом к деревянной двери, которая и близко не была такой твердой, каким стал он сам. Затем О’Коннор усмехнулся. Итак, к сексу Ли Энн пока не готова, но жена не только включилась в его игру, она активно с ним заигрывала. И это приятные новости.
– Давай, детка, – прошептал он. – Продолжай в том же духе.
Позже тем же вечером Даллас наблюдал, как Никки встала с дивана и направилась в его спальню. Поначалу показавшаяся блестящей идея вдруг стала дурацкой. Отчаянной попыткой что-то исправить, когда он даже не знал, какого черта нужно исправить.
Внезапно Никки остановилась у двери спальни и оглянулась на него.
– Ты правда это сделал?
– Поверишь, если я скажу, что просто открыл окно, и они залетели внутрь?
Никки улыбнулась, когда он подошел к ней.
– Никогда не занималась любовью на розовых лепестках.
– Я прочитал об этом в одном журнале и подумал…
– Это мило. – Она повернулась и поцеловала его, но все закончилось слишком быстро.
Даллас провел пальцем по ее влажным губам.
– Что происходит в твоей голове?
– Ничего, – ответила Никки.
Он не мог заставить ее признаться. И не знал, какими словами изменить то, чего не понимал. Поэтому сделал то, в чем особенно преуспел. Раздел ее, уложил на кровать и провел розовым лепестком по каждому дюйму мягкой кожи.
Кончив в первый раз, она выкрикнула его имя, и этот звук показался Далласу самым сладостным в мире.
Вечером во вторник Даллас находился
– Все хорошо, – прошептал Даллас ей на ухо. – Думаю, братец принес добрые вести о Нэнсе. – Он почувствовал, как она облегченно к нему привалилась, и это было чертовски приятно. По какой-то безумной причине, Даллас вспомнил, как его отец говорил, что после смерти их матери ему больше всего не хватало ощущения, как она к нему прижимается. Отец сказал, что она своим весом уравновешивала его жизнь. Мол, без этого привычного ощущения он чувствует себя не в своей тарелке. Тогда эти слова показались Далласу чересчур сентиментальными. Но теперь он считал иначе.
О’Коннор-младший посмотрел на Нэнса, у которого появилось то же выражение, что несколько секунд назад было у Никки. Затем Тони улыбнулся, и плечи Нэнса расслабились.
– Как дела, малец? – спросил Тони.
– Бывало и лучше, – неуверенно ответил Нэнс.
– А если я скажу тебе, что все позади? Все обвинения сняты.
Нэнс посмотрел на Далласа.
– Он это всерьез?
Даллас кивнул.
– Черт возьми! – Нэнс развернулся и сграбастал Никки в медвежьи объятья.
Даллас наблюдал, как эти двое обнимаются.
– Не забывай, она моя.
Никки улыбнулась и на долю секунды открыто на него посмотрела.
– Работу выполняю я, а награда достается ей, – пожаловался брату Даллас.
– Ты чего? – спросил Нэнс, отпустив Никки. – Ревнуешь? Хочешь обняться? Иди сюда. Блин, я готов расцеловать тебя за то, что ты сделал. Но шлепать по заднице, как Тайлер, не буду.
Даллас протянул ладонь.
– Ограничимся рукопожатием.
– Постойте-постойте, – сказал Тони. – Тайлер шлепал Далласа по заднице? Сначала розовый диван, а теперь это.
– Ему пришлось прикинуться геем, чтобы вырваться из когтей одной озабоченной дамочки, – объяснил Нэнс.
– Нет. Она сама сделала выводы. Я лишь позволил ей их сделать.
Никки рассмеялась.
– Могу подтвердить, что Даллас – настоящий мужчина.
О’Коннор-младший прижал ее к себе.
– Спасибо.
Никки посмотрела на его брата.
– Возможно, ты все-таки не такой плохой.
Тони ухмыльнулся.
– Я думал о тебе то же самое.
Чуть позже, когда Даллас провожал Тони к его машине, язык тела брата несколько изменился.
– Я думал, мы вместе работаем над делом Леона. И что же ты в таком случае вытворяешь?
– Так и есть.
– Значит, ты поделишься со мной, что надеялся отыскать в компьютерах «Брайан и Стернс»? Мистер Стернс упомянул об этом во время нашей с ним беседы.
– Я собирался тебе рассказать, если бы к вечеру не поступило никаких новостей. – Даллас объяснил насчет хранения данных.
– Господи! Надо было еще вчера забрать эти компьютеры.
– И они месяц пылились бы в отделе криминалистики, прежде чем у кого-то дошли до них руки. Я знаю, что прав.