Не твой наследник

Грант Эмилия

У нее внутри тесно, жарко и мокро. И так хорошо, что хочется в голос кричать, вдалбливаясь в нее до основания. Она делает меня первобытным человеком, для которого не существует ничего кроме инстинктов. Массажный кабинет заполняется нашим суетливым дыханием, жалобным поскрипыванием стола, хлюпаньем размякшей вагины и звонкими шлепками.

Еще, еще, быстрее… Да, вот так… Подтягиваю ее на себя, она садится, не слезая с члена, вцепляется в мои плечи, страстно кусает и лижет мою шею, яростно раздирая футболку. Я опускаю руку туда, где соприкасаются наши потные тела, нащупываю окаменевший клитор и натираю, приближая ее оргазм. Мгновение —

и она кричит, сотрясаясь в моих руках, стискивает член, и я чувствую, как по моим ногам течет ее влага. Резкий толчок — да, да, да! — выстреливаю, волнами извергаясь внутрь.

5

Саша

Осознание приходит постепенно. И насколько мощным был оргазм, настолько ужасающей оказывается горькая правда: только что я вела себя, как последняя шалава. Буквально предложила секс первому попавшемуся мужику, накинулась на него, как полоумная. Стоит в разодранной футболке, с пунцовыми засосами на шее и спущенными шортами, наполовину опавший член болтается унылым напоминанием о моем безрассудстве. Господи, ведь даже про презервативы не вспомнила! Как?! Ну как я докатилась до такого?! Выходит, я ничем не лучше шлюхи, которую притащил домой Дима?

Пожалуй, хуже похмелья мне еще переживать не доводилось. И не так важно, что подумает обо мне этот массажист, в конце концов, вряд ли мы пересечемся с ним снова. Подобные вещи просто не могут стать началом чего-то серьезного: он уже воспринимает меня, как легкодоступную девицу без комплексов. На таких не женятся, таких не водят на свидание — таких трахают на массажном столе и забывают на следующий же день. Гораздо хуже, что я не скоро смогу вернуть себе какое-никакое самоуважение. Черт, лучше бы склеила ласты от инфаркта в той парилке с Яном…

Горьковатый привкус стыда и желание провалиться сквозь кафель — вот все, что я сейчас испытываю.

— Слушай… — неуверенно начинает он. — Это было…

— Ошибкой, — с готовностью киваю я. Еще не хватало мне сейчас выслушивать нотации о том, что любая связь со мной — одно сплошное недоразумение. Унизить меня еще сильнее он мог бы, разве что предложив денег. Нет уж, такой возможности я ему не дам. — Извини, не знаю, что на меня нашло.

Всю жизнь мечтала сказать это мужчине. Обычно они, сделав прискорбную физиономию, пускаются в реверансы а-ля «это не твоя вина». Не то чтобы меня сейчас сильно радовала возможность оказаться по ту сторону баррикад, но хотя бы чувствую себя не так погано. И хоть капельку собственного достоинства удалось сохранить.

Хватаюсь за полотенце, спрыгиваю со стола и, нащупав тапки, заворачиваюсь в спасительную махровую ткань максимально туго.

— Подожди, давай погорим… — он натягивает шорты и расправляет рваную футболку.

— Как-нибудь в другой раз, — виновато улыбаюсь, торопливо пятясь к двери.

— В каком ты номере? Как тебя вообще зовут?

— Слушай, вот только не надо мне из вежливости… — запинаюсь, мучительно подбираю слова. — Короче, погорячились — бывает. А теперь не усложняй, у тебя своя жизнь, у меня — своя, — и на этом я выскакиваю за дверь, прислоняюсь к стене и пытаюсь унять дрожь в коленях.

Что ж, хотя бы один положительный момент во всей этой истории есть: пить я сегодня точно больше не буду.

Наспех одевшись, тороплюсь в домик. Не хочется оставаться в СПА-центре ни минутой дольше. Иду — и кажется, что все вокруг таращатся на меня, все знают,

что я натворила. Я ведь даже не знаю, как здесь со звукоизоляцией! А если они слышали, как я кричала? Если вообще весь персонал отеля считает меня чокнутой нимфоманкой? Боже, надеюсь, у этого массажиста нет никаких венерических болячек. Выглядит он ухоженно, да что уж там — породистый такой самец, сто очков вперед любому из моих бывших, но разве это дает какие-то гарантии?! Идиотка, мамочки, какая же я идиотка! Прямо хоть иди и бейся лбом о ближайшее дерево.

Воровато добежав до домика, изо всех сил стараясь не избегать встречных прохожих и не поднимая взгляда, я кидаюсь прямиком в душ и докрасна оттираюсь мочалкой. Из меня до сих пор вытекает его сперма, сколько же он накончал! Делаю максимальный напор, пытаясь вымыть изнутри остатки своей распущенности. А закончив, еще и обильно спрыскиваю все мирамистином, отчаянно надеясь, что медицина спасет меня от последствий. Нет, этого мало. Надо будет где-то взять постинор. Не хватало мне еще залететь от первого встречного! Вот мама обрадуется! Собиралась замуж за одного — а потом подцепила трипак и двойню от другого. Не доченька, а просто мечта!

Завернувшись в огромный махровый халат, залезаю под одеяло, вооружившись мятной шоколадкой из мини-бара, и жду Яна. Надо попросить его довезти меня до ближайшей аптеки. А может, уж сразу до Питера, все равно после такого я не смогу отдыхать, словно ничего не случилось, любоваться природой и слушать пение птиц. Даже в трелях соловья мне уже мерещится «пр-р-р-рошматр-р-рень-трень-трень».

— Нет, ну надо было так нагло слиться? — Ян вваливается в домик, к тому моменту, как я успеваю наесть годовой запас сладкого и отсмотреть минимум пять серий венесуэльского мыла, с каждой следующей все сильнее убеждаясь в том, что я не заслуживаю такого роскошного Хуана Альвареса, как целомудренная и во всех отношениях положительная Виктория. Нет, я куда больше похожа на ее мерзкую сводную сестру.

— Та-а-ак, — скрестив руки на груди, Ян подозрительно оглядывает картину под названием «кающаяся блудница». — И что ты натворила?

Я умоляюще поднимаю брови и натягиваю одеяло на нос.

— Женщина, колись! Чем ты меня опозорила сегодня?

— А можно я сегодня не буду выходить из номера?

— Александра! Ну-ка сознавайся! — Ян подходит к телевизору, загородив роскошные кубики Хуана Альвареса своим задом.

Тяжко вздохнув и изобразив бесконечное смирение, чтобы Яну было проще мне сочувствовать, я вкратце излагаю свои прегрешения, опустив, разумеется, некоторые детали, из которых бы следовало, что я и только я — инициатор всей случившейся порнографии. Конечно, совесть не позволяет мне сказать «Не виноватая я, он сам пришел», но я очень стараюсь, чтобы именно так Ян и подумал. Впрочем, мы знакомы слишком давно, чтобы мои актерские упражнения хоть сколько-нибудь его обманули.

После того, как я трагически замолкаю, друг еще какое-то время смотрит на меня, прищурившись, и я уже жду самых жестоких нотаций. Однако Ян вдруг расплывается в довольной ухмылке.

— Ах ты, маленькая развратница, — садится рядом и игриво шлепает меня по коленке. — Я-то думал, ты все выходные будешь таскаться с кислой рожей и бессовестно бухать, а ты вон оно как…

— Чего? — моя «кислая рожа» удивленно вытягивается.

— Молодец! Моя школа! — одобрительно изрекает Ян. — Вот это я понимаю, взяла быка за рога! Ну? Как ощущения? Полегчало?