(не) твой ребёнок
Шрифт:
Ему, видимо, самому стыдно за свою драгоценную супругу.
Мне кажется, или попахивает разводом?
Мы благополучно возвращаемся Германию, а я возвращаюсь к своим прямым обязанностям и к старому графику, обозначенному в рабочем блокноте няни.
Проходит несколько дней, я не замечаю, что начинаю теплее разговаривать с Олегом, ведь он заслужил немного уважения с моей стороны, когда бросил вызов стихии и голыми руками вытащил хрупкую девушку из плена разбушевавшегося шторма.
Об этом случае даже в интернете
Кто-то из очевидцев всё же успел сделать несколько снимков.
Боже! Что же будет, если вдруг Жанна увидит эту статью?
Уложив детей спать, я прохожу мимо кабинета Олега. Неожиданно замираю, услышав грозный голос Олега. Понимаю, что он общается с кем-то по телефону на повышенных тонах.
— Григорий, я, конечно, всё понимаю, но я так больше не могу. К дьяволу терпение! Я до Жанны неделю не могу дозвониться. Она живая хоть вообще?
По телу пробегает холодок.
— Значит связь на Бали пропала? Подождите! Она говорила, что поедет к подруге в Дубаи, так какого чёрта она сейчас делает на Бали?
— Я долго терпел! — он повышает голос, почти переходит на крик. — Через два дня, значит, вернётся?
Тяжко вздыхает.
— Буду собирать документы на развод. Увы, я ошибся в выборе спутнице жизни. Миллион раз пожалел…. А свой бизнес можете себе в одно место засунуть.
Бах!
Я подпрыгиваю на месте от мощного хлопка.
Волков с яростью швыряет телефон на стол.
Испугавшись, что он меня заметит, быстро делаю ноги.
Забегаю в свою комнату, тихонько прикрыв дверь.
Прислоняюсь к ней спиной, делаю несколько глубоких вдохов, и чувствую, как кончики пальцев покалывает.
Неужели?
Значит я была права…
Их отношения на грани развода?
Когда я мельком подсмотрела в дверную щель, я заметила на столе Волкова бутылку виски. И стакан. Который был опустошен наполовину.
Проходит несколько часов, за окном уже сгустились плотные сумерки. Дети спят в своих кроватках, а я не могу найти себе занятие, чтобы отвлечься и немного отдохнуть.
Хотела почитать книгу, но не могу сосредоточится ни на одной странице. Уже раз пять прочитала один абзац, так и не поняла его смысл. Раздраженно захлопнула книгу, отложив в сторону.
Что-то тревожно на душе. Очень тревожно… Представляю, как Олег там до беспамятства напивается. Он ведь так и не вышел из кабинета, сидит там как узник. Явно ведь пьёт.
Может, так ему и надо?
Я бы с удовольствием сплясала перед ним ламбаду с криками: «Мерзавец! Получи, заслужил!»
Но не могу. Не могу и всё! Не знаю почему… Это сопротивление изнутри идёт. Из самого сердца.
В этой истории не всё чисто. Я без конца вспоминаю те моменты, которыми он пытался загладить вину. Подарками, которые
Я прокручиваю эти важные воспоминания снова и снова, снова и снова. Едва держусь, чтобы не растаять и не простить гада! Трудно бороться со своей гордостью. Олег исправляется, он кается, пытается загладить ошибки… А это главное.
Но пока для того, чтобы я его простила, этого недостаточно. Чтобы заслужить моё прощение, даже не знаю, что Волков должен сделать.
Что-то такое… сверхъестественное.
Я не могу уснуть. То ворочаюсь в кровати, то по комнате круги наматываю. Ядовитая тревога изнутри грудь разъедает. Похоже, я заболела. Вегетососудистой дистонией. И у меня приступ обострился. Быть может потому, что беспокоюсь за Олега. Вдруг он там до чёртиков напился?
Надо выпить воды. Заодно немного в саду прогуляться, воздухом подышать. Набросив халат на тело поверх ночной рубашки, я открываю дверь и тут же пугаюсь!
— Ох, — тихонько стону, зажав рот ладонью, когда вижу бледное лицо Волкова возле порога. — Напугали…
В доме темно, и тут он вот так вот подкрадывается. Ужас! Весь такой помятый, потрепанный. Не миллионер, а типичный житель нищих трущоб. Зомби в реальной жизни.
— Ты мне нужна… Я поговорить пришёл, — шатается из стороны в сторону.
Жуть жуткая.
В три часа ночи явился он… Поговорить, видите ли.
Испугавшись, действуя на каком-то неосознанном рефлексе, я рывком пытаюсь захлопнуть дверь. Но Олег выставляет вперёд ногу таким образом, что я бью его дверью прямо по ней.
— Ой, — скривилась.
Наверно ему очень больно! Удар вышел сильный.
Но Волков и глазом не моргнул.
— Дай мне пять минут. Очень нужно.
Вздохнув, я всё-таки пускаю мужчину в свою спальню.
— Слушаю… — рассеянно мямлю, теребя пояс халата.
— Я хочу прощения попросить, — он замирает посреди комнаты.
— Мы уже давно всё обсудили, Олег Владимирович.
Ещё раз тяжело вздыхаю, закатив глаза.
Надоело, каждый раз одно и то же.
Я понимаю, что он пьян. Тяжёлый день. Трудный разговор с отцом Жанны по телефону. Безрадостная семейная жизнь…
Что ж, вот твоя карма, Волков! Мучайся.
— Нет, Катя, я же вижу, что ты меня не простила. По глазам вижу. Я так не могу больше жить, совесть меня сжирает!
Он вдруг резко хватает меня за плечи и с силой встряхивает.
— Ну скажи, что я должен сделать? Чтобы ты меня простила? За что ты продолжаешь меня ненавидеть и избегать?
Издаю нервный смешок.
Меня вдруг накрывает странной волной раздражения.
Кровь в венах закипает похлеще кипятка, а горло сдавливает колючим раздражением.