Не твоя девочка
Шрифт:
В общем я совсем впала в уныние, сама себя накрутив донельзя.
Что делать дальше? Как смириться с тем, что я всю жизнь проживу без любви? А ведь мне всего-то двадцать один… и ещё совсем недавно казалось, что всё в жизни только-только начинается. У меня вот-вот будет хорошее образование и женихов до сегодняшнего дня было пруд пруди — выбирай любого.
А я вышла замуж за человека, который не привлекает меня физически, духовно… вообще никак.
Хотя, вру. Физически он еще хоть как-то меня влечет, если я на минуту забываю
Но когда я вспоминаю…
Сердце перестаёт ёкать от такой красоты, не падает вниз со скоростью света.
Не щемит в груди и не порхают такие желанные бабочки внизу живота.
Одна пустота вокруг и внутри…
Медленно поднялась, тут же покрывшись тысячью мурашек, и обхватила себя руками, стоя перед зеркалом.
Всё у меня есть для любви — стройное, сильное, гибкое тело, длинные волосы пшеничного цвета, курносый нос, пухлые губы, зеленые глаза — именно из-за них дядюшка меня колдуньей и называл…
Хотя какая я колдунья — жениха могла бы и получше наколдовать. Душа и сердце, в конце концов есть в наличии. Всё есть, любви только вот нет, и теперь вряд ли когда-нибудь будет.
Я прислонилась лбом к запотевшему зеркалу и зарыдала.
Год спустя
После свадьбы прошел уже год, а после смерти дяди Васи десять месяцев. Конечно, тоска еще не прошла, но я уже более-менее могла жить дальше. Вначале мне было очень и очень тяжело, хотя я старалась и не показывать Вертелецкому свою боль. Не хотела, чтобы он злорадствовал.
Любви у нас с Богданом так до сих пор и не вышло, но женщин низкого социального поведения домой он, хвала богам, не водил.
Пока. Хотя я точно знала, что у него есть любовница.
Как-то, еще не прошло и месяца со дня нашей свадьбы, вернулась пораньше с пар. Муж не слышал, как я вошла.
— Лада, перестань истерить! Ты знаешь, что меня мало волнуют женские слезы.
…
— Ну конечно, люблю… что ты там себе опять навыдумывала? Люблю, люблю, не реви.
…
— Все, завтра заеду. Надень тот сетчатый комбез. Да, красный. Все, целую.
Я стояла ни жива ни мертва. На глаза почему-то сразу навернулись слезы. Вот оно как. Значит кого-то муж все — таки способен любить…
Но я тут же взяла себя в руки. Что за бред?! Ведь мне плевать на этого хлыща. Вокруг него одни понты, дешевый спектакль, неискренность и нелюбовь. Не может они никого любить, не умеет! Пудрит мозги очередной своей дурочке, а заодно и мне.
И все-таки неприятно, что твой собственный муж говорит о любви какой-то там Ладе. Это всего лишь чувство собственничества, и ничего более.
Я незаметно прошмыгнула в свою комнату и два часа тупо пялилась в стену, пока меня не позвали обедать. Вертелецкий с задумчивым видом ковырялся в тарелке. На меня внимания не обращал. Зато я ужасно злилась и то дело бросала на него ненавидящие взгляды.
— Перестань фырчать. Ты сейчас лопнешь от злости, — вдруг отчетливо произнес
— С чего вы взяли? — откашлявшись, спросила его сердито.
— Ты не выносима, Алиса Сергеевна. На кой черт я с тобой связался…
— Ну да, ну да… Надо было с Ладой связываться, — я все-таки не удержалась от колкого замечания, о чем почти сразу же пожалела.
Но было поздно.
Язык мой-враг мой. Знаю-знаю.
Зато Вертелецкий даже глазом не моргнул, гад такой!
— Жаль, что ты так и не поняла своей маленькой бестолковой головкой, что чем меньше знаешь-тем крепче спишь.
Я закатила глаза, всем своим видом показывая, что плевать хотела на его слова.
Богдан резко встал, так, что стул отлетел к стене и быстро подошел ко мне. С грохотом отодвинул мой стул, склонился и прямо на ухо произнес:
— Еще раз подслушаешь мои разговоры — уши откручу. Будь умничкой, Лиса и может быть тебе повезет не увидеть меня плохим дядей.
Я сидела ни жива ни мертва, съежившись в комок. Была уверена, что вот сейчас он обязательно меня ударит. Но Богдан выпрямился, артистичным движением поправил волосы и пошел обратно на свое место.
Но прежде, чем приступить к еде, улыбнулся, глядя на меня и по слогам произнес:
— Это так… совет на будущее…
Как же я его ненавижу. Самовлюбленный осел! Какого черта ему надо от меня? Женился бы на своей этой Ладе, я ему с какого бока? И ладно бы у нас хоть что-то общее было, нет же! Даже в спальню мою он приходит лишь ради проформы, чтобы по-быстрому исполнить супружеский долг и свалить. Особого энтузиазма не проявляет, отчего я неимоверно расстраиваюсь и злюсь.
В конце концов, я все-таки замужем — хочется полноценной супружеской жизни, раз уж друзьями стать не вышло. И еще… меня это безумно задевает. Вот это вот всё. Какие-то там Лады, Кати, Маши…
Я все-таки девушка и при чем, довольно симпатичная. Ему что, совсем меня не хочется?!
Меня так сильно задевало такое положение дел, что я в отместку притворялась рыбой всякий раз, когда ему вдруг приходила охота заняться любовью.
Короче говоря, я откровенно скучала и от этой самой скуки пустилась во все тяжкие, о чём и сделала единственную запись в дневнике, который решилась вести от нечего делать:
«Благополучно окончив универ с красным дипломом, Алиса ушла в загул…»
Первым делом я записалась на сальсу, куда мне следовало приходить два раза в неделю на пару часов занятий. Затем в кружок рисования при доме офицеров на четыре часа в неделю. И, наконец, в драматический театр в любительскую труппу, которая занимала меня еще два дня в неделю. В общем со скукой временно было покончено, и это бесконечно радовало.
* * *
И вот однажды, когда я собиралась на сальсу, уже почти готовая к выходу, из гостиной внизу раздался душераздирающий крик: