(Не) твоя дочь
Шрифт:
Он отворачивается в сторону окна, а я понимаю, что для того, чтобы выиграть этот спор, мне придется разругаться с Воронцовым. Он не уступит. А у меня не осталось ни сил, ни желания на такие подвиги.
Поэтому я лишь недовольно киваю в ответ и раздраженно хлопаю дверью, выходя из машины.
Иду в группу, все еще надеясь на чудо, на добросовестность Артема и спокойное окончание вечера.
Но увы. Дверь мне открывает Анна Арминаковна.
– Добрый вечер! Вы как раз вовремя.
Дочка с порога кидается мне навстречу.
– Мама! Мама! Ты так долго! Я уже боялась, что ты про меня забыла и решила оставить здесь, – поджимает она губки, готовая разрыдаться.
– Нет, что ты, зайчонок! Я была на работе. Прости, пожалуйста! Постараюсь больше так не задерживаться. – Целую ее в макушку, крепко прижимая к себе.
От нее вкусно пахнет молоком, ребенком и счастьем. Такой успокаивающий коктейль, который бальзамом льется на мои измученные нервы. Его хочется впитывать всеми порами, не боясь передозировки.
Алиса выворачивается из объятий, пытаясь поправить резинки на волосах. За целый день хвостики растрепались и сейчас поникшими прядями лежат на плечах.
– Спасибо, Анна Арминаковна! Дай бог вам здоровья. У меня правда сегодня голова идет кругом от забот, – благодарю воспитательницу.
Ей за пятьдесят. Детей либо нет, либо уже взрослые, и она, в отличие от своих коллег, не торопится домой. С ней никогда не бывает проблем, если кто-то из родителей не успевает к назначенному времени. Всегда подождет, позвонит, предупредит.
Дети ее любят, взрослые уважают.
Нам в этом плане несказанно повезло.
В других группах подобное считается роскошью.
– Ничего, Яночка. Бывает. Главное, что все в порядке. А дела – они у каждого, – улыбается она, позволяя мне выдохнуть спокойно.
Дочь уже переодета, поэтому она только переобувается и идет со мной на выход.
– А мы сегодня пойдем на детскую площадку? – скачет рядом вприпрыжку.
– Боюсь, уже не успеем.
– Почему? Еще ведь светло, – не унимается она.
– Потому что я устала, а мне еще надо приготовить ужин, закинуть вещи в стирку, постиранные – погладить, прибраться и… – перечисляю монотонно лишь часть из запланированного.
Про лечь спать пораньше и выспаться уже молчу.
– У-у-у, – обиженно мычит она. – Скучно! Я поиграть хотела. Там наверняка Настя с Никой вышли уже. На самокатах! А можно ты завтра постираешь?
– И кушать тоже завтра будем? Так-то мы еще не ужинали.
– Вырасту – найму себе повара! Пусть он готовит все, – фыркает уверенно. – И мне, и тебе.
Мы как раз подходим к воротам, и я краем глаза вижу, как Денис возится у задней пассажирской двери. Крепит к сиденью бустер.
В
Интересно, он уже был женат в последнюю нашу встречу? Или встретился с ней после?
– Мы на такси? – оборачивается на меня Алиса, когда понимает, что я веду ее к машине.
На ее голос реагирует и Денис, выпрямляясь и сканируя взглядом малышку.
В какой-то момент мне становится страшно, что он догадается.
Узнает!
Поймет, что Алиса – это его ребенок.
Мне хочется спрятать ее. Закрыть собой. Хоть я и понимаю, что это абсурд и всего лишь мои переживания.
Только сердце в груди колотится как сумасшедшее и руки потеют от волнения, мешая думать связно.
Воронцов ничего не знает про дочь. Да и никто не в курсе, от кого я ее родила. Так уж получилось, что раскрывать имя отца было некому. Никто из моего окружения, с кем я тогда общалась, не был знаком с Денисом.
– Нет. Это мой знакомый. Дядя Де… Эдуард, – поправляю сама себя. – Он подвезет нас до дома.
Во взгляде Воронцова все же мелькает удивление. Или растерянность. Словно на месте Алисы он ожидал увидеть кого-то другого.
– Ура! На машине мы быстрее доедем до дома, и у тебя останется больше времени, чтобы приготовить ужин. А значит, мы успеем пойти погулять! – тут же делает она вывод, с надеждой глядя в мою сторону. – Ты же сама сказала, что главное – это ужин. Ну ма-ам, ну пожалуйста! Настя обещала мне дать покататься на ее самокате.
– Алиса, не сегодня. Я же уже объяснила, зай?!
Дочь обиженно сопит и отворачивается. Молчит, пока Денис помогает ей пристегнуться. А я со стороны с трепетом отмечаю, как сильно они похожи. Особенно вот так, когда рядом и можно сравнить.
В груди щемит от тоски, и становится трудно дышать.
– Все в порядке? – интересуется он, когда с ремнем безопасности покончено.
– Да, спасибо.
– Я так понял, у вас проблема с ужином? Может быть, заедем в кафе? В пиццерию? Перекусим чего-нибудь? – предлагает он, стоя в шаге от меня.
Так близко, что можно дотянуться рукой. Как запретный плод. Повзрослевший, красивый, уверенный в себе. С бешеной мужской энергетикой.
Я даже слышу дурманящий запах его парфюма с тонкими морскими нотами.
И понимаю, что долго так не выдержу.
Это тяжело.
Это больно.
Это невыносимо.
Мне нужно ограничить с ним общение до максимума, а не соглашаться на совместный ужин.
– Я не ужинаю с чужими мужчинами, – бросаю прежде, чем сесть в машину. И добавляю совсем уж ненужную фразу: – Меня ждут дома.