(не) Твоя игра

Вуд Марина

– Странно, – какая-то неприятная червоточина появляется внутри меня. Я бы сказал – беспокойство.

– Да на работе она, а не на попойке. Некогда ей по телефону трещать, – недовольно бурчит себе под нос, а у меня что-то совсем на душе не спокойно. Потому что мы с Алиной договорились, что она будет звонить деду каждый день. Вчера дважды звонила. Сегодня еще ни разу. Хоть бери и самому за ней в город поезжай. И я бы не задумываясь поехал, но вот вся беда в том, что отсюда просто нечем выехать. Найти машину или трактор просто смерти подобно. Автобус на этот хутор не

заезжает. Можно, конечно, ногами до ближайшего райцентра дойти. Но это будет долго. Да и денег у меня нет.

– Внучка часто сюда приезжает? – пытаюсь переключить свои мысли, чтобы не нагнетать. С другой стороны, она мне обещала без самодеятельности. Просто Громова найдет и все ему передаст. А сейчас она просто на работе. Занята.

– Не очень. Раньше, когда еще школьницей была, все лето у нас проводила, – отдает щенка мне обратно на руки. – Потом студенткой стала и пиши пропало. В лучшем случае раза четыре на год приезжает. А то и еще реже.

– Вы отец ее матери или отца? – отправляю пса обратно в коробку.

– Отца, – прокашлявшись отвечает Степанович. – Он с супругой доценты филологических наук.

– Ого! Семья ученых, – улыбаюсь.

– Типа того, – тяжко вздыхает. Щенок начинает царапать дно коробки и зубами поддирать намощенные тряпки.

– Ему надо корм нормальный купить, – опускаю взгляд на собаку.

– Сам готовить ему буду, – резко отвечает дед.

– Это ведь неправильно. Ему витамины там разные нужны и сбалансированное питание. Шампунь. Средство от блох, – первым делом надо будет в зоомагазин съездить и купить собаке все необходимое для качественной жизни.

– Много ты понимаешь. Лучшее средство от блох – это отвар полыни. Или на худой конец дегтярное мыло, – достает из-за печки большие зеленые веники. – И вообще, хорош уже на пса заглядывать. Идем лучше баню поможешь растопить. Попаримся. И тебе полезно будет и мне для сердечно-сосудистой системы, – помимо веников он достает пучки каких-то трав. – Это Зинаида передает травки целебные. Знает баба толк в знахарстве, – гордо произносит он.

– Так почему бы вам не сойтись. Она женщина видная. Да и вы еще ого-го, – специально подтруниваю над стариком.

– Да куда уж там, – обувает валенки и одевает на голову шапку. – Были бы помоложе да посправней, – накидывает на плечи фуфайку.

– Вдвоем все же веселей, – следом одеваюсь на улицу.

– Мне и так не плохо, – открывает двери и выходит. – Я жену свою покойницу всю жизнь любил. Никогда ей не изменял. Так что уж мне перед смертью то грешить, – дед шагает впереди, а я иду следом и понимаю, что его слова достойны уважения.

В парилке жарко. Градусов шестьдесят. Не меньше. Дед то и дело все время подливает воду на раскаленные камни. Тело покрывается мокрым паром, я посильней зажмуриваюсь. С утра болела голова, поэтому пришлось выпить таблетки, которые начинают действовать только сейчас. Я расслабляюсь, блаженно прикрывая веки. Мои губы трогает улыбка, потому как перед глазами, появляется Алинка. В последнее утро, когда она в одном белье носилась ураганом по комнате. А я как подросток подсматривал за ней сквозь

дверную щель. И сейчас эти мысли меня дико будоражат. Чувствую себя малолетним пацаном, который пускает слюни по красивой девочке. Надо побыстрее разруливать все свои траблы и начинать отношения по-взрослому.

– Эх! Хорошо, – кряхтит дед, а мое лицо обдаёт новой порцией горячего пара. – А когда-то мы по-другому парились, – предаваясь воспоминаниям загадочно улыбается.

– Представляю себе, этот разврат по-деревенски.

– Много ты понимаешь, – опускает босые ноги на мокрый пол и поправляет на плече белую простыню. – Куда было деваться, когда дома дети малые. А еще теща в придачу всю ночь на ушном была.

– Это еще раз доказывает, что дети должны жить отдельно от родителей.

– Это сейчас так. А раньше все жили одной большой семьей. Пока я на службе, а супружница моя на работе в колхозе. Она ветеринаром трудилась. За детьми тесть с тещей присматривали.

– Сейчас для этого есть специально обученные люди. Няни.

– Няни-шмани, – бросает ковш ведро. Холодная вода расплёскивается по деревянной лавке. – Пойдем, чайку бахнем.

Становлюсь под кадку и дергаю за веревку. Ледяная вода окатывает меня с головы до ног. Меня бодрит на этом контрасте ощущений. Степаныч садиться за стол и разливает по чашкам травяной чай. Старый кнопочный телефон, лежавший на столе, издает противный моно-звук.

– Возьми-ка, посмотри, что там, – протягивает мне старый кирпич.

Разблокировав экран открываю входящее сообщение и зачитываю его в голос: «Не волнуйтесь. Все хорошо. Я у Громова. Он скоро сам к вам приедет.»

– Громов? Кто такой?

– Егор Громов – друг моего отца, – отвечаю и блокирую телефон. На душе все равно тревожно. Какого черта она у Егора?

– Видишь, все хорошо, – дед заматывает телефон в платок и прячет его в карман фуфайки.

Поздний вечер. Практически ночь. Замечаю свет фар в окне. Шмель начинает громко лаять на улице. Включаю свет и натягиваю спортивные штаны.

– Куда? – из своей комнаты выходить Иван Степаныч. В его руках вижу двустволку.

– Кто-то приехал.

– Сиди здесь. Я сам встречу. А ты не светись. К себе иди. Позову если что, – одевает фуфайку. Опускает босые ноги в кирзачи. И скрывается за входной дверь.

За окном слышу мужские голоса. Рассмотреть ничего не могу, потому как окна покрыты морозом. Скрип двери. Шаги в прихожей. Через несколько минут ко мне заходит Иваныч.

– К тебе там, твой Громов пожаловал, – бурчит он.

– Иду, – иду за дедом на кухню. Вижу за столом Егора. Перед ним стоит бутыль и граненый стакан. – Привет, Егор, – подхожу к нему. Подаю руку. И не ожидая такого фортеля, ловлю от него удар справа. Скула жжет. Замечаю второй кулак и успеваю увернуться от него. В ответ заношу свой, но бить его не тороплюсь. Жду, что скажет.

– А теперь привет, – смотрит на свою руку. Костяшки начинают отекать.

– Сдурел? – кричу не контролируя себя. – Я сейчас сдачи дам, – предупреждаю его. Не хочется быть его в ответ. Егор старше меня. Да и к тому же друг.